Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени
Шрифт:
Съезд – великое скопление человеческого, национального и социально-политического потенциала разных культур и религий. В этом смысле каждый его участник, обладающий тем или иным запасом творческих сил, обладал возможностью направить его работу в созидательное или разрушительное русло. Меня привлекло, например, выступление депутата Ф. Д. Поленова, сказавшего о том, что в переживаемый страной критический момент надо быть вместе с Родиной, Отечеством, необходимо консолидироваться. Он был в числе немногих, напомнивших о российской традиции соборности при решении острых политических вопросов.
Вполне понятно, что на съездах всегда есть кому и что сказать. Но дать всем высказаться – невозможно.
23 мая мне наконец удалось выступить. Проблему суверенитета я видел в разграничении полномочий Союза и России. Я сказал, что принятые законы СССР ущемляют права республик, в том числе и России, нарушают даже принципы Союзного
Еще раньше в своей речи Борис Николаевич Ельцин говорил о «субъектности нашей Федерации и необходимости заключения Федеративного договора». Оставался нерешенным вопрос о субъектности русского народа и форме выражения воли русской нации. Этот вопрос решался Федеративным договором, равноправным участием в нем краев и областей. Однако такая позиция не находила понимания, а то и встречала сопротивление представителей республик.
Должен отметить огромное число выступлений от автономий, что свидетельствует о равноправии, царившем на Съезде. Да они и не вели себя так, как некоторые радикальные силы России по отношению к Союзу. К примеру, Г. Старовойтова предложила России стать инициатором заключения нового договора трех славянских республик (реализовано в декабре 1991 г.) с дальнейшим присоединением всех желающих к этой Федерации. Видимо, не зря она стала позже советником Президента. Идею развала Союза ей удалось реализовать до конца. Федерации, естественно, не получилось, да к ней и не стремились эти силы. Но возникло СНГ, а вместе с ним вспыхнули войны и конфликты. Идея СНГ, похоже, давно обсуждалась в окружении Ельцина, коль скоро к ней так упорно и неоднократно возвращались в своих выступлениях Старовойтова, Шелов-Коведяев, Румянцев и другие. Подобный путь некоторые хотели уготовить и России, и похоже, что от его реализации еще не все отказались.
Вполне обоснованной показалась мне речь Председателя Верховного Совета Якутской республики М. Николаева. Упомянув о полномочиях Якутской республики и приверженности ее России, он вместе с тем выделил тот факт, что Якутия находится под двойным гнетом. Он напомнил, что доля отчислений от прибыли союзных предприятий в бюджет большинства республик составляет 20 процентов, а в бюджет Эстонии – 84 процента. Поэтому проблема равноправия субъектов Федерации вполне актуальна. Этот вопрос беспокоил многих, в том числе и республики, входящие в Российскую Федерацию. Поэтому понятно их стремление к равноправному участию в подписании не только Федеративного, но и Союзного договора. Из этого Съезд тоже устроил поистине глобальную проблему.
Вскоре стало ясно, что до избрания Председателя Верховного Совета РСФСР толком обсудить и решить назревшие проблемы невозможно. Оценка кандидатов на этот и другие руководящие посты, как я уже упоминал, шла только с политической позиции, ничто другое в расчет не принималось, хотя признаваться в этом никто не хотел.
Сколько перипетий разыгрывалось за пределами Кремлевского Дворца съездов! Встречи в ЦК КПСС на Старой площади, бесконечные инструктажи и наставления. Параллельно шли совещания в гостинице «Россия», где находилась штаб-квартира демократического блока. Радикальное крыло старалось навязать мысль о том, что если не будет избран Ельцин, то могут быть крупные выступления в Москве, Ленинграде, Свердловске. Я тоже думал, что если этого не произойдет, то общество будет дестабилизировано. Возможно, избрание Ельцина позволит четче определиться и Горбачеву. И тут Борису Николаевичу помог сам Горбачев. Его выступление 29 мая 1990 года на Съезде все решило. И, что называется, позволило Борису Николаевичу набрать дополнительные очки. Объявили результат голосования: из 1038 бюллетеней Власов получил «за» 467 голосов, «против» – 510; Ельцин – «за» – 530, «против» – 502.
Таким образом, на политической арене вновь оказался человек, в течение более чем двух лет находившийся в оппозиции и обещавший принести счастье и процветание народу.
Как же Борис Николаевич воспользуется властью? Сказать что-либо определенно было сложно. Власть в нашей стране не то же, что власть в других странах, где лидер находится в достаточно жесткой зависимости от избравшего его органа. В России же он традиционно неконтролируем в своих действиях, недосягаем для избравшего его народа, особенно если ему удастся сконцентрировать в своих руках большие властные полномочия. Так думал тогда не я один. И все же в этот знаменательный день у всех, видимо,
Но тогда надежды были большие. Ельцин представлялся сильной самостоятельной личностью. Первые дни работы в чем-то оправдывали эти надежды. Воодушевленный победой, Борис Николаевич предложил собрать согласительную комиссию для обсуждения кандидатур своих заместителей. Ни для кого не была секретом моя приверженность центристским взглядам и позициям, ибо я не раз говорил об этом в депутатских группах. В той обстановке такая позиция, мягко говоря, не поощрялась. На совещании в ЦК КПСС моя кандидатура на выдвижение в заместители Председателя поддержки не получила. В. Н. Степанов, избранный Председателем Верховного Совета Карелии, взял самоотвод. Заняв первое место среди баллотирующихся в первом туре, я вышел во второй, где остался один на один с В. И. Штыгашевым. И хотя получил перевес голосов, их все равно оказалось недостаточно для избрания: сказалось то, что многие депутаты разъехались на субботу по своим регионам. Зарегистрировано было всего 835 депутатов из 1068.
Но судьба, видимо, распорядилась лучшим образом, во всяком случае, для меня. На следующий день мне стало известно о возможном выдвижении на пост первого заместителя кандидатуры Р. Хасбулатова. Я знал его только по публикациям, которые мне представлялись весьма интересными и взвешенными. В этом отношении он вызывал у меня бесспорные симпатии. И я считал, что он – пожилой профессор. Когда мы с ним познакомились в понедельник утром, я сразу сказал со свойственной мне откровенностью: «Если вновь будут выдвигать меня, то вам лучше не мешать мне. С моей стороны гарантируется то же в отношении вас, исходя из добрососедства наших народов. Нам незачем бороться друг с другом». Хасбулатов явно растерялся, видимо, не ожидая такой прямоты и такого поворота событий.
Как выяснилось позже, Ельцину докладывали, будто я чуть ли не помощник и лучший друг Лигачева, которого, кстати, я видел только на экране телевизора. Тогда же у жены моей якобы обнаружились родственные связи с Раисой Максимовной Горбачевой. При столь мощном потоке лживой информации и поныне неизвестной мне в полном объеме Борис Николаевич не решился, видимо, выдвинуть на голосование мою кандидатуру. Когда он предложил Хасбулатова, я попытался пробиться к микрофону и снять свою кандидатуру, однако дагестанская депутация отсоветовала: «Не надо суетиться, сиди спокойно, а то получится, будто дезертировал с поля боя». Ельцина, видимо, так нашпиговали негативной информацией обо мне, что он стал, что называется, грудью, защищая демократию от угрозы в моем лице. В какой-то степени я был закономерно вовлечен в общий поток политической борьбы, которая не всегда соответствовала моему внутреннему миру, моим взглядам на жизнь.
Сегодня для меня очевидно, что избрание Хасбулатова в конечном итоге было мудрым решением. Он больше подходил к характеру и образу действий Бориса Николаевича. Во мне же слишком много традиционно восточного, что плохо вписывается в нынешние времена сплошной ориентировки на Запад. И все-таки ЦК. Пусть всего полтора года, но все-таки, все-таки…
На Съезде решался и такой актуальнейший вопрос, как формирование Верховного Совета. Существовало два подхода. Один, представленный группой депутата Шейниса, исходил якобы из мирового опыта. Его поборники отстаивали необходимость избрания в парламент 500–800 человек. При меньшей численности этот орган был бы, по их мнению, неработоспособным. Я же отстаивал другой подход, который состоял в том, чтобы сократить число членов парламента до 250–260 депутатов. Парламент из 800 членов требует очень больших расходов, которые в конечном итоге ложатся на народ. Ведь только проведение одного Съезда обходится в 150–200 миллионов рублей из государственной казны. Это огромная сумма. Но дело еще и в качестве работы. Опыт показал, что парламент численностью в 300 и более человек фактически неработоспособен: слишком много времени и сил уходит на зачастую бесплодные дискуссии, согласование точек зрения. Да и кворум обеспечить трудно. Я, кстати, не исключал такого устройства парламента, когда в нем будут верхняя и нижняя палаты: нижняя – Совет Республики и верхняя – Совет Национальностей. Верхняя палата рассматривала бы и принимала законы, подготовленные Советом Республики: при таком варианте совместные заседания палат исключаются или же проводятся в чрезвычайных ситуациях.