Власть над миром. История идеи
Шрифт:
Благодаря изобретению телеграфа международная связь стала еще одной ареной для сотрудничества. Международный телеграфный союз (ITU) – первый в мире общественный интернациональный орган – был создан в 1865 г. для преодоления задержек, вызванных необходимостью распечатывать телеграфные сообщения по одну сторону границы и вручную передавать их другой стороне. Члены союза обязывались принимать все международные сообщения, связать свои системы в общую сеть, стандартизировать цены на отправку телеграмм и использовать союз как клиринговую палату для своих счетов. Когда сообщение значительно выросло, а цены упали, союз стали приводить в качестве примера международного сотрудничества. Никого не заставляли в него вступать. Тем не менее преимущества членства или, как в случае с Британией и Америкой, соблюдения стандартов союза говорили сами за себя. Похожим образом в 1874 г. сформировался Всемирный почтовый союз, который через десятилетие стали называть зачатком будущего мирового правительства [117] .
117
Mance (1944); Headrick (1991), 116–137.
Еще более всеохватывающим стало движение за унификацию мер и весов. В 1875 г. в Париже прошла Международная конференция по мерам и весам, после чего широко распространилась французская метрическая система. Британские инженеры, обеспокоенные стандартизацией размеров винтов и гаек, заложили основы современной Международной организации по стандартизации, пожалуй, самой
118
Guinot B. History of the Bureau Internationale de l’Heure, Polar Motion: Historical and Scientifc Problems, ASP Conference Series, vol. 208 (2000), 175.
Результаты не заставили себя долго ждать: произошел мощный всплеск различных съездов, конференций и международного сотрудничества в целом. Пророчество Сен-Симона о власти ассоциаций посредством технологий воплощалось в жизнь; комментаторы на пороге Первой мировой войны расценивали такое развитие как «огромный шаг» к «всеобщей организации мира». В 1913 г. была написана первая диссертация по интернационализму: в ней говорилось о «современном общественном феномене» предыдущей половины века, проявлявшемся преимущественно через «международные дипломатические конференции, неофициальные съезды, ассоциации, бюро и другие организации». Хотя через столетие после Венского конгресса число государств, входивших в международную систему, всего лишь удвоилось, количество международных организаций от единиц выросло почти до 50, и большинство из них было основано после 1875 г. По меньшей мере 17 имели постоянную штаб-квартиру и официальных сотрудников [119] . Они помогали управлять системами железнодорожных и речных перевозок, занимались стандартизацией прав на собственность и единиц измерения, унифицировали политики здравоохранения в разных странах. Неофициальных международных организаций формировалось еще больше; если в начале 1870-х гг. их было около 25, то теперь они появлялись с такой скоростью, что к началу XX в. специалисты насчитывали более 600, причем половина – основанные за последние несколько лет.
119
Faries J. The Rise of Internationalism (New York, 1915), 16 [published version of the 1913 dissertation]. The Otlet comment in: The Union of World Associations: A World Center’ [1914], published in: Boyd Rayward W., ed. International Organisation and the Dissemination of Knowledge: Selected Essays of Paul Otlet (Amsterdam, 1990), 112–129; data from Wallace M., Singer J. D. Intergovernmental Organization in the Global System, 1815–1914: A Quantitative Description, International Organisation, 24:2 (Spring, 1970), 239–287.
Таким образом, в конце XIX в. в международной жизни возникла совершенно новая разновидность институционального присутствия. Как ни удивительно, европейские монархи оказывали покровительство многим подобным организациям, стремясь заявить о своей современности и дальновидности. Принц Альберт и император Луи-Наполеон были в числе первых, однако за ними последовало множество других. Современная Продовольственная и сельскохозяйственная организация, например, не сложилась бы без покровительства короля Италии, оказанного ее предшественнику, Международному институту сельского хозяйства – органу, задачей которого, по словам итальянского финансового и политического эксперта Луиджи Луццатти, было «решение проблем, возможное только при объединении научного знания с законодательной властью». Для Луццатти, позднее премьер-министра Италии, благотворное влияние такого института не знало границ: он мог улучшить положение большинства жителей земли, трудившихся в сельском хозяйстве, остановить распространение социализма и защитить миллионы людей, вынужденных мигрировать по планете. Самое главное, он мог инициировать создание новых международных организаций. «Какую восхитительную сеть новых институтов породит он в двадцатом веке!» – в восторженном предвкушении восклицал Луццатти [120] .
120
Zylberman P. Making Food Safety an Issue: Internationalized Food Politics and French Public Health from the 1870s to the Present, Medical history [Jan. 2004], 48: 1–28; Bates S. One World in Penology, Journal of Criminal law and Criminology (March-April 1948), 38:6, 565–575; Luzatti L. The International Institute of Agriculture, North American Review, 182: 594 (May 1906), 651–659.
Логической кульминацией описанного выше процесса стало создание в 1907 г. Центрального управления международных организаций, основанного небольшой группой бельгийских интернационалистов. Образованное в качестве будущей «организации организаций», Центральное управление должно было стать центром быстро формирующейся всемирной системы формализованного научного и межправительственного сотрудничества. Предназначенное одновременно для сбора данных и пропаганды мира, оно было детищем одного из наиболее выдающихся деятелей интернационализма конца XIX в. – Поля Отле, основателя современной информатики и выдающегося библиографа, предшественника нынешних гениев Силиконовой долины [121] .
121
Моя благодарность Бойду Рейуорду, декану отделения Отле, за его помощь с Отле.
Отле родился в 1868 г. в Бельгии, в обеспеченной семье: его отец заработал состояние, продавая по всему миру трамвайные вагоны, так что Отле мог считаться потомком новой международной промышленной буржуазии середины XIX в. и одновременно европейской дипломатии. По определенным причинам крошечная Бельгия дала плодородную почву для научного интернационализма. Страна, разделенная между теми, кто говорил на французском и фламандском языках, самим своим существованием подтверждала оправданность оптимистических прогнозов в сфере европейского национализма. Созданная в 1830 г. Европейским Концертом, с его характерным оптимизмом в отношении опасностей лингвистического сепаратизма, она никогда не принимала свое единство как данность. Вот почему в Бельгии естественным образом сформировалась благодатная среда для международных инициатив, которую поддерживал и одобрял король Леопольд II. До того он снискал печальную славу своим устрашающим неофеодальным экспериментом на колониальных территориях, оставшимся в истории под названием Свободная Республика Конго. Это была большая территория в центре Африки, которую дипломаты в Берлине передали под управление Леопольда, когда Отле еще не было и 20 лет. После катастрофических ошибок в управлении и массовых казней конголезцев (число жертв Свободного государства за короткий период его прискорбного существования достигло ужасающих цифр в несколько миллионов), Бельгийское государство в 1908 г. изъяло у него эти земли. После этого Леопольд обратился к другим, более достойным, хотя и менее доходным международным проектам.
122
Tapia and Taieb. Conferences, 17.
Вот при какой ситуации Отле обратился за государственной поддержкой Центрального управления международных организаций, призванного координировать и снабжать информацией 20 и более органов, постоянные штаб-квартиры которых располагались в бельгийской столице. Как и многие, он был разочарован результатами Второй мирной конференции, прошедшей ранее (в 1907 г.) в Гааге; по его мнению, от своей достойной цели добиться мира во всем мире она перешла к гораздо более приземленной и спорной задаче – сделать войны менее жестокими. Он считал это поражением с точки зрения сотрудничества между нациями, а причину такого поражения усматривал в том, что силы подлинного интернационализма – включая пацифистов, юристов, парламентариев, социалистов и интеллектуалов – не были достаточно скоординированы. Однако Отле сохранял оптимизм, поскольку наблюдал глобальное стремление к упрочению интернационализма, которое следовало лишь сделать более эффективным с учетом сопротивления сторонников традиционной дипломатии и сил милитаризма. Бельгия, иными словами, являлась для него идеальным плацдармом для борьбы за гуманизм и мир во всем мире против духа Вены, Концерта, с его делегатами и их последователями, и в целом системы Европейского альянса. Своим главным оружием в этой борьбе он считал сбор данных, и неудивительно, что первой задачей, поставленной перед его новым Центральным управлением международных организаций, стало составление ежегодника «Международная жизнь». Заменивший предыдущее, гораздо менее значительное издание, ежегодник 1909 г. состоял из 15 страниц; его издатели, как и читатели, обращали основное внимание на «богатство и обилие международной жизни». Однако идеи Отле об общем координировании простирались гораздо дальше. На следующий год в Брюсселе состоялась не только Всемирная выставка 1910 г., но и Всемирный конгресс международных ассоциаций, на котором обсуждались вопросы легального статуса, стандартизации научных терминов, а также мер и весов. Одним из результатов конгресса стало создание Союза международных ассоциаций со штаб-квартирой в Брюсселе, при Центральном управлении Отле. «Международные конгрессы – следствие современной цивилизации», – одобрительно замечал в 1885 г. викторианский географ. Следующие 30 лет стали, пожалуй, апогеем технического и научного интернационализма. Если в 1850-х гг. за год проходило в среднем всего одна-две международных научных конференции, то в 1860-х их количество возросло до 12, а в следующее десятилетие – до 30 [123] . Десятки научных ассоциаций объединялись и создавали собственные профессиональные организации. От них не отставали представители гостиничной сферы, архитекторы, инженеры, банкиры, актуарии и стенографы – все они в конце XIX в. начали проводить международные съезды. Рост авторитета экспертов привел к формированию идеализированных представлений о научном и техническом знании как о вероисповедании, не знающем границ. Научное разделение исследований между «лучшими представителями» разных стран считалось не только кратчайшим путем к истине, но и примером для политиков, показывающим, какую отдачу может обеспечивать международное сотрудничество. Некоторые ученые, конечно, стремились работать самостоятельно или говорили о своей работе исключительно в национальных терминах. Однако другие рассматривали свои исследования и потребности человеческого общества в тесной связи друг с другом, как сеть личных и профессиональных уз, объединяющих их между собой не только как ученых, но и как энтузиастов и общественных деятелей.
123
Figures in: Alter P. The Royal Society and the International Association of Academies, 1897–1919, Notes and Records of the Royal Society of London, 34:2 (March 1980), 241–264; Tapia C., Taieb J. Conferences et Congres internationaux de 1815 a 1913, Relations internationals, 5 (1976), 11–35.
Сам Отле боялся, что специализация – вместе со знанием – повлечет за собой разъединение людей, а не их сплочение. Факты множились с головокружительной скоростью по мере научного прогресса, но человечеству не удавалось найти рациональные и эффективные способы доступа к ним. Плюсы и минусы специализации были достаточно новой темой – в конце концов, само слово «специалист» появилось только в 1860-х, – но Отле считал, что координация необходима, чтобы знания не остались без применения, а открытия не прошли незамеченными и бесполезными. Стремясь к созданию «Универсальной книги», на постоянно обновляемых страницах которой содержались бы все накопленные человечеством знания, Отле разработал концепцию «документоведения», с помощью которой можно систематизировать извлечение фактов из больших объемов информации. Задолго до возникновения Интернета Отле полагал, что предоставление знаний тем, кто в них нуждается, означает превращение старомодных библиотек в мощные информационные узлы. Подобно героям Боргезе, он начал собирать библиографическую базу данных по источникам информации, и его Универсальный библиографический каталог, записанный на индивидуальных карточках, в 1895 г. насчитывал 400 тысяч статей, в 1903 г. – 3 миллиона, а на момент начала Первой мировой войны – 11 миллионов. Предприятие было трудоемкое, но отнюдь не донкихотское. Развивая собственные средства организации больших объемов информации, Отле создал Универсальную десятичную классификацию – систему, которая до сих пор используется во многих странах, а также учредил Международный институт библиографии, который, пережив несколько реорганизаций, продолжает функционировать по сей день.
Однако замыслы Отле шли гораздо дальше библиографирования. Он мечтал превратить Бельгию в своего рода хранилище данных: его Союз международных ассоциаций (UIA), при поддержке правительства Бельгии, должен был стать координационным органом нового мироустройства, агентством, которое сможет использовать растущую независимость материальной и моральной жизни в целях «всеобщего благополучия человечества». Он мечтал построить Мировой Дворец и учредил на основании Союза международных ассоциаций Международную библиотеку, Музей и Университет. Они должны были стать органами нового Мирового Города, мозгом которого являлся бы Мировой Дворец. После Первой мировой войны Отле пригласил Ле Корбюзье для разработки плана подобного города – в рамках предложений по рационализации и консолидации роли Брюсселя, а также Гааги и Женевы как городов, посвятивших себя делу мира [124] .
124
Hein C. The Capital of Europe: Architecture and Urban Planning for the European Union (London, 2004), ch. 2.
Как многие другие интернационалисты, Отле рассматривал начало Первой мировой войны не столько как опровержение своих идей, сколько как подтверждение их необходимости. К патриотизму у него добавилась и личная трагедия, когда один из его сыновей погиб в боях в октябре 1914 г. Говорили, что Отле отправился на поле боя, чтобы разыскать тело сына. Борясь с горем, он начал пропагандировать скорейшую реорганизацию международной жизни сразу после войны. Обычно легко придумывающий новые институты, он строил планы создания Общества наций, значительно отличавшегося от того, что должно было вскоре возникнуть в Версале. Государства в централизованной системе Отле объединялись под правлением наднациональной власти с собственным парламентом (законодательным и исполнительным) – «Международным дипломатическим советом, имеющим право управлять и направлять международные интересы», – который поддерживает интернациональная армия. Предполагалось, что этот новый орган будет «действовать по всему миру» в соответствии с Мировой Хартией, которую напишет Конгресс «всех правительств». Можно сказать, что это была характерная технократическая мечта.