Власть пса
Шрифт:
На том, что я должен сделать.
Убить Арта Келлера.
Адан целиком поглощен составлением планов этого убийства и управлением Федерасьон, когда его мир вдруг рушится.
Он садится за компьютер прочитать обычное сообщение от Глории. Но здоровается с ним на экране не дочка, а жена, и если минутное сообщение может вопить, это — вопит:
— Адан! У Глории удар. Она в госпитале «Скриппс Мерси».
— Господи, что случилось?
Необычно, но ничего исключительного для девочки в ее состоянии. Давление на сонную артерию стало слишком сильным. Люсия зашла
Если не случится чудо, скоро Люсии придется принимать очень трудное решение.
— Не отключай ее от аппарата!
— Адан...
— Не отключай!
— Но надежды нет. Даже если она выживет, врачи говорят, она станет...
— Не произноси этого слова.
— Тебя тут нет. Я посоветовалась с моим священником, он говорит, морально это приемлемо.
— Мне плевать, что там говорит священник!
— Адан...
— Я буду сегодня же вечером. Самое позднее — завтра утром.
— Она все равно не узнает тебя, Адан. Не поймет, что ты рядом.
— Зато я пойму.
— Хорошо, Адан. Я буду ждать. Мы примем решение вместе.
Двенадцать часов спустя Адан уже ждет в пентхаусе дома, выходящего на границу у Сан-Исидро. Он смотрит в бинокль ночного видения, карауля, чтобы сошлись два обстоятельства: подкупленный пограничник на мексиканской стороне заступил на дежурство одновременно с подкупленным агентом на американской.
Предполагается, что момент наступит в 10:00, но если и не наступит, Адан все равно рискнет.
Но он очень надеется, что все совпадет.
Так будет проще.
Однако на риск он не пойдет: ему обязательно нужно попасть в тот госпиталь, и потому он ждет смены дежурств на пограничном посту. Тут звонит телефон. На маленьком экране появляется одна цифра — 7.
«Иди».
Через две минуты Адан уже внизу на стоянке, стоит рядом с «Линкольном-навигатором», угнанным сегодня утром в Росарито, к машине прикрепили новый номерной знак. Молодой человек, нервничая, придерживает для него заднюю дверцу. Ему не больше двадцати двух — двадцати трех лет, думает Адан, мокрая от пота рука у парня дрожит, и на секунду Адан засомневался: это у него из-за нервов или тут — ловушка?
— Ты понимаешь, конечно, — говорит он, — если предашь меня, то всей твоей семье конец.
— Да.
Адан садится назад, где другой молодой человек, может, брат водителя, снимает подушку с заднего сиденья, и под ней обнаруживается ящик. Адан забирается туда, ложится, пристраивает на нос и рот дыхательный аппарат и, как только крышку опускают над ним, начинает вдыхать кислород. Лежа в потемках, он слышит постанывание электрической отвертки: закручивают на место шурупы.
Адан заперт в ящике.
Очень похожем на гроб.
Он подавляет панику клаустрофобии, заставляет себя дышать медленно и ровно. Нельзя попусту тратить воздух, говорит он себе. Среднее время ожидания у границы — сорок пять минут, но эти подсчеты могут оказаться ошибочными, да и потом им, скорее всего, придется ехать еще какое-то время, отыскивая местечко попустыннее, чтобы вызволить его.
И это — если все пойдет гладко.
И если это не ловушка.
Все, что им надо, думает Адан, чтобы получить солидную награду, — отвезти его прямиком в полицейский участок. Догадайтесь, ребята, что у нас в ящике под сиденьем? Или того хуже, может, их нанял кто-то из его врагов, и тогда они могут просто заехать в каньон в пустыне и бросить там машину. Он задохнется или изжарится на завтрашнем солнце. А не то сунут тряпку в бензобак, подожгут ее и...
Не думай об этом, приказывает он себе.
Думай, что все пойдет по плану, придуманному, правда, второпях, что эти парни преданны (да и времени у них не было состряпать предательство), что ты легко проскочишь через подкупленный пост и часа через три будешь держать за руку Глорию.
И может, веки у дочки дрогнут, а глаза откроются, может, случится чудо.
И Адан замедляет дыхание и ждет.
В гробу время тянется томительно.
Думай себе сколько влезет.
Об умирающей дочери.
О детях, сброшенных с моста.
Об аде.
Времени хоть отбавляй.
Тут Адан слышит приглушенные голоса — агент пограничного патруля задает вопросы. Сколько времени вы находились в Мексике? Зачем туда ездили? Везете что-нибудь домой? Не возражаете, если я загляну в салон?
Адан слышит, как дверца открывается... и захлопывается.
И они вновь едут.
Адан догадывается об этом по легкому покачиванию. То ли это его воображение, то ли воздух и правда стал чуть прохладнее в его вонючем контейнере, но ему вроде как дышится легче, когда машина набрала скорость.
Потом бег ее снова замедляется, его швыряет о стенки ящика на ухабистой дороге, наконец, машина останавливается. Адан сжимает pistola на поясе и ждет. Если его предали, то, возможно, через несколько секунд, когда крышку отвинтят, он увидит людей, стоящих вокруг, готовых расстрелять его из пистолетов или автоматов.
А может, думает Адан с содроганием, ящик вообще не откроют...
Или чиркнут спичкой...
Тут он слышит слабое жужжание электроотвертки, крышку откидывают, и над ним стоит молодой водитель, улыбаясь ему. Адан сдирает дыхательный аппарат, берется за протянутую руку, и парень помогает ему выбраться из ящика.
На деревянных ногах Адан стоит в пыли дороги и видит у обочины припаркованный белый «лексус». Другой улыбающийся парень, шея у него сплошь разукрашена бандитскими тату, протягивает ему связку ключей.
— Заведи сам, — бросает Адан.
Поверни ты в зажигании ключ, сам взлети на воздух в клубах пламени и покореженного металла, когда бомба под тобой взорвется.
Парень бледнеет, но, кивнув, забирается в «лексус» и включает мотор.
Мотор урчит.