Власть Талисмана
Шрифт:
В 1830 году, за три года до своего отречения от престола, Карл X заказал художнику Франсуа-Эдуару Пико украшение потолка его личного музея в Лувре с использованием древнеегипетских мотивов, центральной фигурой которых должна быть богиня Исида. [1503]
Читатели помнят, что Пико был учеником революционера и бонапартиста Жака-Луи Давида, который вместе с Робеспьером организовывал в Париже различные празднества в честь богини Рассудка и Высшего Существа, в том числе праздник в Бастилии в августе 1793 года, когда перед парижанами впервые предстала статуя Исиды. Можно заметить, что «Исида» на потолочной росписи работы Пико была сделана по образцу статуи «Исиды Бастильской». Сама роспись содержит независимое подтверждение этой связи — над головой «Исиды» находится так называемый «гений искусств» — обнаженный юноша с золотыми крыльями, напоминающий греческого бога Гермеса. В одной руке он держит факел, освещающий
1503
99. Эту роспись можно видеть в зале № 30 крыла Сюлли в Луврском музее, интерьер которого был разработан архитектором Фонтаном во времена правления Карла X.
Едва ли можно сомневаться в том, что ландшафт под фигурой Исиды на росписи является не египетским, а парижским, точнее говоря, на нем изображена площадь Бастилии, ключом к которой является тот самый «гений», которого в наши дни можно видеть парящим над площадью. Где? Он стоит на вершине огромной колонны, поставленной здесь по распоряжению «короля-гражданина» Людовика-Филиппа I в 1830 году, через три года после того, как Пико закончил работу над росписью.
Есть еще один странный момент. На картине Пико Исида смотрит на обелиск, возвышающийся вдалеке. Может ли этот обелиск быть настоящим обелиском из Луксора, воздвигнутым на Пляс де ла Конкорд Людовиком-Филиппом I? Подразумевает ли картина Пико некую связь между Парижем и Луксором?
В 1828 году Карл X предложил Шампольону финансировать его поездку в Египет с целью изучения возможности доставки в Париж древнего обелиска. Этот обелиск был подарен Франции хедивом Мохаммедом Али. [1504] Карл X питал живой интерес к Древнему Египту и в 1828 году учредил музей египетских древностей в южном крыле Лувра.
В июле того же года Шампольон возглавил небольшую группу ученых и художников, включая французского археолога Шарля Ленормана и архитектора Бибена, и отплыл из Тулона в Египет. Шампольон и его «аргонавты», как он называл свою группу, достигли Александрии 18 августа 1828 года и высадились на берег там, где почти тридцать лет назад произошла высадка войск Наполеона. Шампольона принял французский консул Бернадино Дровегги, который вскоре стал его другом.
1504
100. Lacouture, op. cit., p. 727.
Дроветги был родом из южной Италии и с 1818 года являлся «Великим Коптом» египетских масонских лож в Александрии. [1505] В 1821 году он был назначен консулом Франции, а ранее служил помощником Матье де Лессепса. Как и Лессепс до него, Дроветти стал близким другом Мохаммеда Али. Такая привилегированная связь давала ему свободу действий в коллекционировании древнеегипетских реликвий, и вскоре он сколотил огромное личное состояние. Его британским коллегой и соперником был Генри Солт, британский консул в Александрии, который вместе с Джованни Бельцони, [1506] итальянским масоном и египтологом, тоже торговал древностями, которые он продавал частным коллекционерам и в Британский музей.
1505
101. Galtier, op. cit., p. 151.
1506
102. Имя Бельцони хорошо знакомо британским масонам. Он был женат на англичанке Саре, которая после его смерти активно пропагандировала его тезис о том, что египетский бог Осирис был «франкмасоном», так как «носил характерный масонский фартук». Последнее не вызывало сомнений у Бельцони и его сторонников, судивших по изображениям Осириса на различных египетских монументах (Martin Short, Inside the Brotherhood, Grafton Books, London, 1989, p. 118). Именно Бельцони предстояло открыть величественную гробницу Сети I («Созост — риса»), вокруг которой затем было много споров в масонских кругах Англии и Франции. С помощью Генри Солта Бельцони сделал полномасштабное факсимиле этого храма, отправленное в Европу в 1818 году, где оно произвело сенсацию сначала в Париже, а потом в Лондоне. Интересно отметить, что Шампольон в марте 1829 года устроил прием в храме Сети I в честь дня рождения своей дочери Зораиды, а также «покойного Бельцони» (умершего в 1825 году), которым Шампольон, судя по всему, восхищался (See Lacouture, op. cit., p. 661).
Шампольон был совершенно зачарован Египтом. Он писал об этой древней цивилизации:
«Мы, европейцы — всего лишь лилипуты, и ни один древний или современный народ не поднял искусство архитектуры на такую высоту и не достиг столь грандиозных масштабов, как египтяне… Я повторяю снова и снова… Древний Египет учил искусствам Древнюю Грецию, и она развила их в более изысканные формы, но без Египта Греция, возможно, никогда не стала бы обителью искусств». [1507]
1507
103. Lacouture, op. cit., pp. 636 and 668.
Шампольон так увлекся Египтом, что даже рассматривал возможность своей физической связи с этой страной на протяжении всей жизни. «Мне кажется, что я родился здесь, — писал он своему брату, которого в шутку называл Амоном, — а местные европейцы думают, что я очень похож на копта». [1508]
За время своего визита в Египет, продолжавшегося полтора года, Шампольон заключил соглашение с Мохаммедом Али, что он отвезет в Париж один из двух обелисков, стоявших перед Луксорским храмом. Судя по всему, хедив с радостью отдал бы Шампольону оба обелиска, но возможностей французских инженеров хватало только на один монумент. Задача доставки древнего монолита во Францию оказалась нелегкой. Поскольку обелиск весил примерно 230 тонн при высоте 23 метра, сначала возникло предложение разрезать его на несколько кусков, но Шампольон объявил, что это будет «святотатством». [1509]
1508
104. Ibid., pp. 613 and 618.
1509
105. Jjbid., p. 731.
На обратном пути во Францию Шампольон познакомился с молодым военно-морским инженером по имени Верниньяк де Сен-Мор, который впоследствии стал командовать «Луксором», особым судном, построенным для перевозки обелиска вниз по течению Нила и через Средиземное море. Верниньяк работал под руководством французского министра военно-морского флота, барона д'Оссэза, который недолюбливал Шампольона из-за старой вражды с ним в Гренобле, когда Оссэз служил там начальником полиции. Неудивительно, что Оссэз отодвинул Шампольона в сторону и приписал себе все заслуги по транспортировке обелиска. Впоследствии он писал в своих мемуарах:
«Как только просвещенный мир узнал, что я хочу обогатить Францию монументом, каким до сих пор владели лишь древние римляне, мне поручили провести переговоры о двух обелисках, гораздо более драгоценных… чем александрийские [которые в итоге оказались в Лондоне и Нью-Йорке]. Их также было гораздо труднее транспортировать, поскольку они находились в Луксоре». [1510]
Операция продолжалась целых шесть лет, но Оссэз не успел осуществить ее. Он пробыл на посту министра военно-морского флота лишь немногим более года и был смещен в период общего хаоса, последовавшего за июльской революцией 1830 года. Обязанность за исполнение проекта легла на плечи барона Тейлора, сына натурализованного англичанина. Тейлор был покровителем искусств и довольно неплохим писателем. Он дружил с археологом Жомаром, питал большой интерес к Древнему Египту и прилежно взялся за работу с того места, где Оссэз оставил ее. Заручившись рекомендательными письмами от короля и щедрым бюджетом в 100 тысяч франков, он лично отправился в Египет для встречи с хедивом и руководства транспортными операциями. Тейлор поручил инженерные работы Батисту Аполлинеру Лебасу — довольно миниатюрному человеку, чей небольшой рост был предметом шуток и насмешек среди египтян, которые не могли поверить, что такому коротышке доверили задачу доставить такой высокий обелиск во Францию.
1510
106. Ibid, p. 734.
С апреля по июль 1831 года Лебас находился на борту «Луксора», плывшего из Тулона в Верхний Египет. Стояло лето, и жара в Луксоре была невыносимой, доходя до 40° в тени. С самого начала экспедиция сталкивалась с проблемами, включая эпидемию холеры, но в конце концов оказалось, что Лебас был правильно выбран для этой работы. К октябрю он смог опустить огромную колонну на песок, не повредив ее, еще через два месяца обелиск был доставлен на берег Нила и погружен на борт «Луксора». Затем Лебасу пришлось ждать до июля следующего года — т. е. до следующего нильского разлива, — чтобы доплыть вниз по течению до Александрии. После трехмесячной задержки в Александрии «Луксор» пересек Средиземное море и прибыл во французский порт Тулон 11 мая 1833 года. Оттуда он прошел вверх по реке до Парижа, где ждал в доках еще три года.
Людовик-Филипп I уже давно решил, что обелиск должен быть поставлен на «оси Парижа» в центре Пляс де ла Конкорд к западу от садов Тюильри, между Лувром и Триумфальной аркой. [1511] Теперь наконец была назначена дата воздвижения обелиска.
Двадцать пятого октября 1836 года толпа в 200 тысяч человек собралась на площади, чтобы увидеть это событие, — больше народу, чем собралось на этом месте сорок три года назад, перед казнью Людовика XVI. Лебас лично руководил трудной операцией по подъему обелиска, которая, ко всеобщему восторгу, завершилась без каких-либо накладок Под всеобщее ликование Париж наконец обрел свой солнечный талисман из Древне го Египта. Теперь Франция могла с полным правом утверждать, что ее столица называется CiteLumieru (Город Света) — или следует сказать «Город Солнца»?
1511
107. Ibid, p. 742.