Власть Талисмана
Шрифт:
Второй павликианский дидасколос, который взял себе имя Тит, тоже был казнен за ересь; на этот раз смерть на костре не вызывает сомнений. [290]
В VIII веке н. э. павликиане довольно долго пользовались официальной терпимостью со стороны церкви, хотя Иоанн («Философ») Отцунский, который стал католикосом Армении в 717 году, говорил о них как о «злокозненной секте «отбросов», которые называют себя павликианами». [291] Больше всего его возмущал тот факт, что они презирали служителей официальной церкви как «идолопоклонников из-за их преклонения перед крестом», [292] но, по-видимому, он не прибегал к поддержке светских властей для того, чтобы изменить такое положение вещей.
290
22. Ibid, p. 13.
291
23. Runciman, op. cit, pp. 32–33.
292
24. Ibid.
Лишь
293
25. Hamilton and Hamilton, op. cit, p. 19.
294
26. Runciman, op. cit, p. 40.
295
27. Hamilton and Hamilton, op. cit, pp. 21–22.
Однако это поражение павликиан еще не стало концом для них. Около 975 года они все еще доставляли достаточно неприятностей православной церкви в Византийской империи, чтобы она приняла решение о депортации большого количества павликиан из восточных провинций. Их послали на Балканы, где уже существовала старинная община павликиан, [296] а Богомил начал распространять собственную ересь всего лишь несколько лет назад. Павликиане, почти несомненно, завещали богомилам свою веру в противоположность материального и духовного царства Бога Зла и Бога Добра. Более того, павликиане считали этот аспект своей системы верований главным фактором, отличавшим их от римско-католической и православной церкви. Они говорили Петру Сицилийскому:
296
28. Ibid, p. 23.
«Мы говорим, что небесный отец — это истинный Бог, который не имеет власти в этом мире, но имеет власть в мире грядущем, и что есть другой Бог, который создал этот мир и наделен властью над ним. Римляне же верят в то, что небесный отец и творец этого мира — один и тот же Бог». [297]
Доктрина о существовании двух противоположных богов четко отражает позицию богомилов и катаров. Они также разделяли с павликианами представления о космосе как о поле боя между добром и злом, где решается судьба человечества. [298]
297
29. Cited in Hamilton and Hamilton, op. cit, pp. 6–7.
298
30. Ibid, p. 8.
Однако в других отношениях сходство было гораздо менее явным. Хотя павликиане приписывали создание мира и всех материальных вещей Богу Зла, они не практиковали аскетизм в какой-либо форме, не являлись вегетарианцами и не придавали особенной ценности целомудрию и воздержанию. Они были, людьми насильственной природы, которые часто сражались и пользовались репутацией грозных воинов. [299] В этом отношении мы можем считать их сообществом неофитов, называемых среди катаров credentes, или «верующие», которые могли сражаться, вступать в брак, заниматься любовью, есть и пить по своему желанию и в целом жить по законам этого мира. Кроме того, павликиане, судя по всему, не пользовались церемониями инициации и, таким образом, не имели категории адептов (или «совершенных»), как катары и богомилы. [300]
299
31. Ibid, p. 10.
300
32. Ibid.
Хотя почти нет сомнения, что павликиане оказали важное влияние на формирование богомильского вероучения, различия между этими двумя ересями указывают на существование других факторов.
В качестве одного из таких факторов и следующего связующего звена в цепи еретического вероучения Стивен Рансимен предлагает секту, известную под названием мессалиан (буквально — «молящиеся люди»). [301] Это были христианские гностики, [302] чье происхождение можно проследить до города Эдесса в середине IV века н. э. Их учение сохранилось в связном виде до VII века н. э. и таким образом перекрывалось с учением Константина из Мананалиса и первых павликиан. [303] Их называли хранителями тайной традиции и священных книг, которые Рансимен называет «гностическими легендами». [304] Он утверждает, что богатства этой эзотерической литературной традиции достигли богомилов непосредственно через общины мессалиан, существовавшие на Балканах в VII веке н. э., частично сохранившиеся вплоть до XI века.
301
33. Runciman, op. cit. p. 21.
302
34. Ibid.: «Мессалийцы были гностиками по происхождению, но меньше интересовались интеллектуальными спекуляциями».
303
35. Hamilton and Hamilton, op. cit, p. 30.
304
36. Runciman, op. cit, p. 90.
Рансимен рассматривает богомильство как сочетание павликианской и мессалианской доктрины — «новое христианство… основанное на раннехристианских преданиях и восточном дуализме». [305] Вероятно, первым было влияние павликианства.
«Но со временем развивалось новое вероучение; еретики вступали в контакты с мессалианами, которые открыли им доступ к богатствам гностической традиции, развивавшейся под влиянием Востока… [306] Мифология богомилов в значительной степени опирается на эти книги, которые средневековая Византия унаследовала от христиан первых столетий нашей эры, когда христианская доктрина еще не была полностью сформулирована и преобладали гностические тенденции». [307]
305
37. Ibid, p. 93.
306
38. Ibid.
307
39. Ibid, pp. 91–22.
Естественно, что на этом поле соперничающих мнений другие ученые полностью отрицают возможность контактов между мессалианами и богомилами на том основании, что первая секта прекратила существование еще до основания последней. Согласно Бернарду Гамильтону, специалисту по истории Крестовых походов и почетному профессору Ноттингемского университета, все сводится к неправильным определениям:
«Нет никаких свидетельств того, что мессалианство в виде организованной ереси сохранилось после VII века, хотя это название продолжало использоваться византийскими ересиологами для описания отклонений от православных монастырских обрядов. Таким образом, не существовало никаких возможностей для контакта между богомилами и живой мессалианской традицией». [308]
308
40. Hamilton and Hamilton, op. cit, p. 30.
Нам остается лишь признать существование этих противоположных точек зрения. Тем не менее многие православные священнослужители этого периода, искусные в обличении ересей, как и Рансимен, были убеждены в том, что мессалийство сохраняло жизнеспособность на Балканах вплоть до XI века и таким образом перекрывалось с богомильством. Самих богомилов часто называли «мессалианами», но не из-за невежества со стороны некоторых ересиологов, а потому что мессалианское и богомильское вероучения имели много сходных особенностей, что позволяет предположить некую разновидность влияния первого на последнее.
Мессалиане придавали огромное значение ритуальной инициации в класс избранных, или адептов, называемых «пневматиками» и во многом аналогичных «совершенным» у катаров. [309] Этот термин широко использовался и другими сектами христианских гностиков еще в I–II веках для обозначения их собственной духовной элиты. [310] Поэтому в определенном смысле богомилы находились в конце I тысячелетия, раннехристианские гностики находились в его начале, а мессалиане располагались примерно посередине и выполняли функцию связующего звена.
309
41. Runciman, op. cit, pp. 21–22.
310
42. Ibid.; see also Francis Legge, Forerunners and Rivals of Christianity from 330 ВС to 330 AD, University Books, New York, 1965, vol. II, p. 313: «Валентин (II в. н. а), как и многие другие гностики, разделял христиан на пневматиков и психиков, первые из которых должны были занять более достойное место в грядущем мире, чем вторые».