Власть земли
Шрифт:
В это время щелкнул замок, и церковный сторож, войдя в каморку, сказал:
— Ускакал твой Ходзевич чуть ли не утром и боярышню увез с собой.
Пашка вскочила на ноги.
— Слава Тебе, Создатель! Теперь я — вольная птица!
— Подожди только, пока не свечереет.
— И то, дедушка! Да, кроме того, нужно мне по-мужскому одеться, потому к девке, сам знаешь… Так вот тебе деньги, сходи на базар, купи.
— А что купить-то?
— Да что придется. Мне все равно, как ни одеться: жолнером, мужиком, боярином или монахом!
Старик взял деньги и ушел. Спустя часа два он принес костюм послушника: скуфейку на меху, подрясник, а вниз сапоги валеные да теплую телогрейку на войлоке.
— Ах как ладно! — обрадовалась Пашка. — Пойду это я будто от Пафнутьева на Угреш, а там будто из Угреша в Москву к Иверской. Никому и невдомек будет. Выдь-ка, дедушка, я оденусь.
Через несколько минут старик едва узнал ее. Вместо рослой, здоровой девки пред ним стоял отрок-послушник.
— Ну, дедушка, хорошо?
— Да уж так, что диву даешься.
Пашка засмеялась.
— Небось сам Ходзевич не узнал бы. Разве его щенок, Казимирка! Пусти меня, дедушка!
— Иди, иди, касатка! Господь с тобою! Помоги тебе Матерь Заступница! — Старик перекрестил ее, поцеловал в лоб и выпустил из церкви.
Был уже вечер, и серые тени густо покрывали все окружающие предметы, когда Пашка вышла на улицу на новые опасности и приключения. Но ее душа не знала страха. Она широко перекрестилась и бодро пошла по улицам.
До нее доносились крики, смех и песни пьяных жолнеров, где-то ржали кони, кто-то жалобно играл на рожке. Пашка шла торопливо прямо к воротам и остановилась, только когда у заставы ей преградили дорогу польские стражники.
— Куда? — окликнули они.
Пашка притворилась испуганной.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, не обидьте, милостивцы! Иду спешно, по приказу настоятеля, иду, отдыха не зная, от Пафнутьевского монастыря к Угрешу.
— А ты кто? — спросил один жолнер.
— Послушник монастырский, Ивашка, слуга твоей милости. Настоятель послал.
— А для чего ночью шляешься?
Другой жолнер засмеялся.
— Не девка! Страх не велик!
— Ну, проходи, что ли!
Стражники подняли рогатку и пропустили Пашку.
Она пошла широкой дорогой среди снежной равнины, но здесь, ночью, в полном одиночестве ей было менее страшно, чем в городе. К утру она остановилась на постоялом дворе, а в полдень снова тронулась в путь-дорогу, и к вечеру на третий день пред ней сверкнули золотые главы московских церквей и белые стены Москвы.
Возы длинной вереницей тянулись по дороге и въезжали в широкие ворота. Здесь и там попадались польские всадники. Мимо Пашки проехала блестящая кавалькада со сворами собак. Пашка вздрогнула и отвернулась, узнав среди офицеров знакомых сапежинцев.
С замирающим сердцем подошла она к воротам, но ее пропустили без всякой задержки.
Пред нею вытянулась длинная московская улица. Пашка пошла вперед наудачу. Навстречу ей попался степенный купец, она подошла к нему и сказала, поклонясь:
— Будь милостивец! Человек я пришлый… Укажи, где заночевать можно?
Купец указал дорогу на ближний постоялый двор.
Пашка расположилась в нем и с него начала свои исследования. В короткое время она изучила Белый город, а за ним и Китай-город, и Кремль. Ходя по базарам, заходя в кружала, она прислушивалась к речам, и ее сердце радовалось, когда она узнавала, как ненавистны москвичам поляки. Наконец однажды, замешавшись в толпу, она увидела Ходзевича. Его лицо было почти землистого цвета, глаза ввалились и лихорадочно блестели, и видно было, что он сильно страдал.
«Выследить бы его», — подумала Пашка и стала осторожно расспрашивать в толпе про Ходзевича, но никто не знал его.
— Мало ли их, псов! — отвечали на ее расспросы. — Все как один… А тебе на что?
— А так спрашиваю. Больно лют этот лях, гуторят, — уклонилась от ответа Пашка.
— Все они, паренек, люты и на нас за грехи посланы!
Каждое утро и каждый вечер выходила Пашка на улицу, следила за приезжавшими и отъезжавшими офицерами и однажды увидела, как Ходзевич сошел с коня у дома Шуйского. На другой день она смело подошла к его воротам и спросила у стоявшего пахолика:
— А что, пан Ходзевич дома?
— Уехал в разъезд, — ответил пахолик.
Пашка отошла, едва скрывая радостную улыбку. Теперь она наверное знала жилище Ходзевича, а значит, и место заточения Ольги. Только как ее достать оттуда?
Пашка вернулась на постоялый двор в глубокой задумчивости.
Все это дело сделать можно, если нарядиться жолнером. Польский язык и манеры польского солдата она знает. В костюме жолнера она проберется на двор Ходзевича и там все узнает. Страшен ей только один Казимир, ну да ему можно и не попадаться на глаза, да и заходить на двор можно только вечером. Но прежде всего надо отсюда вон.
На другое утро Пашка мирно простилась с хозяевами и ушла будто в дальний путь, а на самом деле прошла в Китай-город и прямо направилась к маленькому домику, где расположился неизменный спутник казака и поляка еврей-корчмарь, торговавший к тому же разным платьем. Она выразила желание купить польский костюм, и еврей, увидев в ее руках серебряные злотые, тотчас повел ее в заднюю каморку. Через полчаса из корчмы вместо Пашки, слегка пошатываясь, словно под хмельком, вышел бравый пахолик.