Власть земли
Шрифт:
Глава VI
Пробуждение Руси
Между тем Русь пробуждалась; в ней все более и более усиливалось возбуждение против насильников-поляков и изменников-бояр.
Въехав в Рязань, Андреев не узнал своего родного города. В самом воздухе чувствовалось какое-то возбуждение. Народ толпами ходил по улицам, храмы были открыты, и из них то и дело выходили взволнованные люди.
— Что у вас тут такое деется? — спросил Андреев у парня в одежде боярского сына.
— Не знаешь разве? — с просветлевшим лицом ответил тот. — Наш Прокопий Петрович поднимает землю, чтобы наших из-под Смоленска вызволить и Москву от ляхов избавить. Велел ратным силам под Шацком сбираться, туда и сам приедет.
Андреев, радостно взволнованный, отъехал.
«Вот, — думал он, — и без нас Прокопий за ум взялся. Видно, русская душа везде одну думу думает».
Он подъехал к дому Ляпунова, но до крыльца едва мог добраться — целая толпа стояла пред ним. Были тут и знатные люди, и гонцы, и просто зеваки.
Андреев привязал коня и, еле пробравшись сквозь толпу, сказал слуге:
— Скажи Прокопию Петровичу, что Семен Андреев нарочито к нему из Москвы приехал.
— Скажи, добрый человек, худо там нашим? Чай, всякое бесчинство творят поганые ляхи? — обратился к Андрееву степенный боярин.
— Не нам, а им плохо. Чуют они свою беду неминучую! — ответил он.
— Слышали мы, знамение было? — таинственно спросил у Андреева монастырский служка.
— Царь-колокол на Литву качнулся, — ответил Андреев, — люди толкуют, что это к тому, чтобы ляхам домой идти!
— Так, так! А великая их сила в Москве?
Андреев собрался ответить, но в это время вышел слуга и повел его в покои.
Посреди большой горницы, у дубового стола, заваленного свитками, стоял во весь богатырский рост Прокопий Ляпунов, а вокруг него толпились боярские и дворянские дети, служилые и ратные люди, стряпчие и дьяки.
— А, Семен Андреевич! — радостно приветствовал его Ляпунов. — Рад свидеться! Садись — гость будешь!
Они поцеловались, и Андреев опустился в резное кресло.
Дивное дело творилось пред ним — Прокопий давал каждому из присутствующих свиток и говорил наставление:
— Ты в Нижний поедешь, ты — во Псков, а ты — во Владимир, а ты — в Лугу. Помните, всем под Шацком сбираться, а оттуда на Москву пойдем!
Дети боярские, приказные, дьяки и стряпчие низко кланялись и друг за другом уходили из горницы, чтобы по слову Прокопия скакать во все концы России. Лицо Ляпунова горело огнем вдохновения.
Слуга ввел в горницу польского офицера.
— От ясновельможного пана гетмана Яна Сапеги, — сказал тот, отвешивая церемонный поклон.
— Князь Трубецкой писал мне, — сказал Ляпунов, — о чем ваш воевода хлопочет. Что же, и я согласен. Пусть воевода за нашу православную веру постарается, только пусть идет не с нашими полками, а особо станет в Можайске, чтобы из Смоленска короля не пустить.
— Наш воевода согласен, если… — начал офицер, но Ляпунов перебил его:
— И потом, беспременно чтобы гетман ваш мне заложников оставил. Надобно, чтобы такая великая рать во время похода на Москву не шла у нас за хребтом и не чинила ничего дурного над народом.
— Да ведь гетман сам хотел и стации взять, и заложников в том, что будет ему честно заплачено, — возразил офицер.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Ляпунов. — Нет, пусть уж тогда гетман идет со своими против нас. Мы с ним тогда честно расплатимся!
Офицер поклонился и вышел, гремя саблей.
На смену ему явились представители русских городов, неся Ляпунову согласие вступить с ним в союз против поляков. Долгое время говорил, писал и читал Прокопий, множество людей перебывало у него.
Наконец и он дал себе отдых.
— Пойдем, Семен, теперь потолкуем, — сказал он Андрееву и, взяв его за руку, повел в дальние горницы. В угловой тесной горнице он остановился, велел отроку принести меда и распоясался. — Не обессудь, Андреевич, — сказал он, — ежели я с устатку прилягу! — И он вытянулся на конике, покрытом ковром.
Андреев сел подле и повел беседу. Он рассказал про тайное московское ополчение, про избранного вождя, князя Теряева, про подвиги уже заточенного поляками в темницу патриарха Гермогена, призывавшего народ русский воспрянуть духом и прогнать ляхов, про настроение москвичей и поляков.
Ляпунов, слушая его, приподнялся на локте.
— Так, так, — заговорил он, — пробудилась Русь-матушка, теперь гибель полякам. Вся Русь поднялась. Скачи, Сеня, в Москву и скажи: вся Русь поднялась. Под Шацком я собираю ополчение, в Туле атаман Заруцкий с казаками зовет ратных людей, в Калуге князь Трубецкой. Ко мне пристали темниковцы и астраханцы, да Кернозицкий ведет целую рать мордвы, чувашей и черемисов. Коломна присоединилась к нам, Кашира, Нижний Новгород. Скажи в Москве, что, как соберемся, разом двинемся к Москве и живо поляков высадим!
Андреева охватило священное волнение. Да, воистину пробудилась Русь, и не было уже сомнения, что не справиться с нею ни регулярным войскам поляков, ни буйным шайкам казаков.
Через два дня Андреев возвращался в Москву, и своими глазами видел пробуждение Руси.
Повсюду бегали из города в город гонцы, иногда по два, по три, иногда по нескольку человек; они возили грамоты, через них город извещал другой город, что он со своей землей стоит за православную веру и идет на польских и литовских людей за Московское государство. Из городов бегали посыльщики по селам, сзывали помещиков, собирали даточных людей [29] с монастырских и архиерейских сел; везде по приходе таких посыльщиков звонили в колокола, собирались люди на сходки, делали приговор, вооружались чем попало и спешили в свой город, кто верхом, кто пешком, а в город везли порох, свинец, сухари, толокно и разные сласти. Пред соборным духовенством происходило крестное целование всего уезда. Тут русский человек присягал и обещался пред Богом стоять за православную веру и Московское государство, не отставать от него, не целовать креста польскому королю, не служить ему и не прямить [30] ни в чем, не ссылаться письмом или словом ни с ним, ни с поляками, ни с Литвою, ни с московскими людьми, которые королю прямят, а биться против них за Московское государство и за все российские царствия и очистить Московское государство от польских и литовских людей; вместе с тем обещались заранее служить и прямить тому, кого Бог даст царем на Московское государство и на все государства русского царствия.
29
Даточные люди — лица, сдаваемые в солдаты по рекрутской повинности. — Ред.
30
Прямить — здесь: быть верным, послушным. — Ред.