Властелин (Капитан Ульдемир - 3)
Шрифт:
И те, кто поумнее, без сомнения, понимают это уже сейчас. Даже финансисты, эти всегдашние враги всего живого с проволочными сачками – да-да, именно из колючей проволоки, – гоняющиеся за хрупкими, но прелестными бабочками политической мечты. Даже они промолчали, когда он говорил о возможной продаже реальной руды за эфемерную историю. Право же, это стоило выигранной битвы.
Надо еще поговорить, пожалуй, с людьми искусства. Хотя, может быть, сейчас это еще преждевременно… Они – народ непредсказуемый. Одни просто не смогут проникнуться идеей в чистом виде, им подавай конкретное: факты, имена, даты – канву, по которой они смогут вышить узорчатый коврик. Другие, напротив, идею воспримут, запустят фантазию на полные обороты – и такого наизображают, что потом не будешь знать, как от их фантазий отделаться.
Нет, с ними – потом. Когда что-то уже начнет получаться.
Кстати, может быть, тогда прекратятся и покушения на его жизнь. Люди увидят, поймут, что он хочет лишь добра. Что на самом деле он вовсе не жесток, не кровожаден, он хочет мира и благосостояния для каждого.
Потому что три покушения уже совершены. И не его заслуга в том, что они не увенчались успехом.
Словно кто-то незримый бережет его, более умелый, чем его охрана, чем весь Легион морского дна. Интересно: кто они, откуда, какими мотивами руководствуются?
Но, пожалуй, еще более необходимо установить – кто же организует эти попытки лишить его жизни.
Если его не станет – кто может претендовать на власть?
Как он ни прикидывал, получалось, что единственным человеком, кто после его смерти законно приходил к власти, была Ястра. И затем – тот человек, которого она выберет себе в мужья.
Трудно иногда бывает понять, что творится в душе женщины.
Она ведь любила его, несомненно. Однако после ритуального насилия резко изменилась. Отвергла. И появился этот – ее советник. Уж не его ли она прочит в будущие повелители Ассарта?
Надо позаботиться о том, чтобы обезвредить этого непонятно откуда взявшегося человека, уже занявшего, как доносят, его, Изара, место в постели Жемчужины Власти.
Кстати: как по женщине он по ней больше не тосковал. Наверное, есть в насилии нечто, отвращающее обоих друг от друга.
А вот Леза – да. Маленькая глазастая девочка, и посейчас робкая, всегда была для него желанной.
Властелин взглянул на часы. Было без скольких-то сколько-то. Одним словом, не очень поздно.
– Эфат!
– Властелин?
– Машину. Маленькую. Без охраны. Поведу сам.
– Да, Властелин. Конечно, Властелин!
«Без охраны» означало, разумеется, лишь то, что охрана не должна лезть на глаза. Обязана стать невидимой – всего только. А сам он стать незримым не имел более никакого права.
Быть Властелином, честно говоря, очень неприятно. Однако кто-то должен ведь им быть?
Все-таки нет в мире справедливости. Вот и нас дела одной-единственной планеты заняли настолько, что можно подумать, что на свете вовсе и не существует других планет и других дел.
А есть. И с избытком. Даже только в нашей Галактике (она, конечно, из крупных, но все же не самая крупная из всех, имеющихся в известных и неизвестных нам мирозданиях) дел даже слишком много для двух человек – хотя бы и обладающих такой информацией, какая нам и не снится, и знающих способы использовать эту информацию для пользы жизни.
Не удивительно поэтому, что вечно озабоченный Фермер не выразил ровно никакой радости, когда зов Мастера заставил его оторваться от решения сложной задачи. Дело в том, что… Нет, не будем отвлекаться вещами, хотя и весьма интересными, но к нашему повествованию не имеющими никакого отношения.
– Я слушаю тебя, Мастер, – произнес он, оказавшись в месте, откуда, должно быть, и раньше было видно все в пространствах многих измерений.
На этот раз многое здесь изменилось. Словно серым туманом было окутано все, плотным, непроницаемым ни для взгляда, ни для других способов познания на расстоянии. Исключая, может быть, лишь мысль.
– Скажи, Фермер: у тебя такая же картина?
– Да. Я как раз пытался пробиться. Пока безуспешно.
– Как ты объясняешь это?
– Не нахожу истолкования. Никакая из известных мне причин не может вызвать такого эффекта. Бывает – затрудняется проникновение в какое-то из пространств – но именно в одно из многих. Тогда можно найти обходной путь. Но с таким явлением я сталкиваюсь впервые. Видимо, и ты тоже?
– Ты угадал, Фермер. И я тоже не нахожу объяснения. Может быть, попытаемся сделать это вместе?
– С чего все началось?
– С потери связи.
– Твоему эмиссару не удалось справиться с задачей?
– Этого я не знаю. Не знаю, оказался ли он на месте. Вступил ли в общение со своей группой. Какую сумел занять позицию. Как они оценивают положение на Ассарте.
– Ты не пытался послать для выяснения еще кого-нибудь?
– У меня почти не осталось людей. Кроме того, потеря связи была лишь первой бедой. Второй стала непроницаемость пространства. То есть все наши каналы транспортировки перекрыты.
– Для природного явления – слишком целеустремленно.
– О, я почти сразу отказался от мысли о естественном характере помех. А сейчас, когда у нас отняли возможность даже наблюдать, не вмешиваясь, я совершенно уверился в том, что это – обдуманная, осмысленная атака на нас обоих.
– Конечно: мы ведь не действуем порознь, цель у нас всегда одна. У тебя уже возникли, я думаю, какие-то предположения?
– Я и пригласил тебя для того, чтобы поделиться ими.
– Говори, я слушаю.
– Мне показалось, что для объяснения настоящего надо отступить в прошлое.
– В мире множество прошлых. В какое именно?
– В наше с тобой, Фермер. Ты помнишь, когда мы еще только готовились к этой работе…
– Когда возникало это Мироздание?
– Да. Уже тогда у нас возникали различные мнения о том, как оно должно развиваться.
– Ты вспомнил о мнении Охранителя?
– Да, того, кто потом взял себе имя Охранителя, как ты – Фермера, а я – Мастера.
– Да, я помню наши споры.