Властелин моего сердца

Беверли Джо

Оставшись в одной сорочке, Мадлен вспомнила о браслете и поспешно попросила Дороти расчесать ей волосы. Следовало поскорее снять золотую обузу. Когда же будет удобно сказать Дороти, чтобы та ушла?

Она уже собиралась открыть рот, когда в комнату вошел Эмери. Он слегка приостановился, но тут же прошел дальше.

– Дороти, надеюсь, ты здесь удобно устроилась?

– Да, мой лорд.

– Прекрасно. Ты можешь отправляться в постель.

Когда дверь за служанкой закрылась, он, не обращая внимания на Мадлен, небрежно снял грязную

одежду и швырнул ее в угол. Прежде он никогда не раздевался в ее присутствии. Ей страстно хотелось увидеть его обнаженное тело, но теперь это было оскорбительно. Держа в руке ремень, он достал из кармана ключ, прошел к сундучку для драгоценностей и отпер его, чтобы положить туда снятые украшения. Мадлен увидела, что он задумчиво нахмурил брови и огляделся.

Больше уже нельзя было оттягивать. Она попыталась незаметно поднять сорочку и снять браслет, но оказалось, что без помощи второй руки ей не расстегнуть его. Он с удивлением наблюдал за этой манипуляцией. В молчании она беспомощно протянула ему браслет. Он взял его, задумчиво рассматривая ее обнаженную ногу. Мадлен оправила сорочку и забралась под одеяло. Он убрал браслет в сундучок и запер его, затем прошел к кровати и лег в постель, не касаясь жены.

– Ты веришь, что я не собираюсь насиловать тебя? – решительно спросил он.

Вид у него был угрожающий, но она доверяла его слову.

– Да.

– Это уже кое-что.

Он отвернулся от нее.

На следующее утро придворных разбудил удар колокола. Мадлен удивило, что ей удалось уснуть, но дневная поездка и все последующие треволнения, в конце концов, толкнули ее в забытье. Ей казалось, что Эмери сразу же уснул. Но при звуке колокола он поднимался неохотно.

Он потянулся и случайно коснулся ее. Вздрогнув, тут же отстранился. Их глаза встретились, и он отвел взгляд.

– Что за клятву ты дала?

– Не ложиться с тобой в постель до тех пор, пока не удостоверюсь, что ты верен королю.

– Ты лежала со мной всю ночь.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Я все спрашивал себя, насколько твердо ты будешь придерживаться ее.

В его голосе слышалась легкая насмешка. Она почувствовала, что он попытается действовать лаской, и собралась с силами, чтобы устоять.

– Это клятва, и я сдержу ее, – твердо сказала она. – Ты обязан хранить верность королю.

– Я обещал не насиловать тебя, и ты спокойно легла со мной. Если я дам слово, что предан Вильгельму, разве ты не поверишь этому?

Мадлен закрыла глаза.

– Как я могу тебе поверить? – устало сказала она. – Я собственными ушами слышала, что ты обещал помочь Герварду.

Она почувствовала, как дернулась кровать. Он стоял рядом, обнаженный и прекрасный. И совершенно холодный, отчужденный.

– Ты можешь не беспокоиться о своей клятве, – сказал он. – Я и сам не лягу с женщиной, которая не доверяет моему слову.

Он отвернулся, достал из сундука одежду и облачился в нее. Опоясываясь ремнем, он заговорил тем спокойным,

бесстрастным голосом, который стал ей привычен за время тех ужасных недель в Баддерсли:

– Королева, однако, считает нас влюбленными пташками. Жестоко разочаровывать ее, учитывая ее беременность. В этом состоянии все женщины, даже королевы, подвержены эмоциям. Если я буду играть свою роль на публике, могу я рассчитывать на твою поддержку?

Они должны будут встречаться час за часом, день за днем, затем каждую ночь вместе ложиться в постель.

– Да, – ответила она.

Не добавив ни слова, он вышел.

Мадлен с головой ушла в придворные обязанности и постоянно находилась с королевой и ее дамами. Она вместе с ними вышивала покров для алтаря, читала Матильде вслух, когда та отдыхала, играла в различные игры с Джудит и Агатой и помогала леди Адели, повитухе, подготовить все необходимое для родов и будущего младенца.

Эта дородная женщина была очень сварлива.

– Тащиться по всей стране в такое время! Добром это не кончится. И кто окажется виноват? Конечно, мы.

Мадлен опасалась, что повитуха права. Ей пришла в голову пугающая мысль, что проще всего навредить в поездке можно, допустив гибель королевы и младенца. Могли Эмери опуститься до такой низости?

Он много работал, оберегая покой королевы, добывая продовольствие и тщательно проверяя повозки, вьючных лошадей и людей. В первые несколько дней они с Мадлен встречались только во время еды, и не было заметно, чтобы его мучила совесть. Они мило беседовали друг с другом, не выставляя напоказ близкие отношения. Королева хвалила Мадлен за ее сдержанность, так выгодно отличавшуюся от поведения Джудит.

Мадлен чаще видела Одо, чем Эмери. Тот командовал дозорным отрядом.

– Отлично подобранные воины, – самодовольно заявил он Мадлен. – Привычные к подобного рода делам. Мы готовы выступить, лишь только твой муж перестанет суетиться, как боязливая монахиня.

Мадлен гордо выпрямилась.

– Монахини отнюдь не робкого десятка, Одо, имея твердую веру в Бога. Величайшая глупость – отправиться в северную глушь без серьезной подготовки.

– Изображаешь почтительную жену? – ухмыльнулся он. – Я не забыл, как ты сопротивлялась. Прошел слух, что тебя били за это.

Мадлен покраснела.

– Слухи, как всегда, врут.

Хоть Одо и притворялся, что ему не нужны ни она, ни Баддерсли, потеря все еще терзала его, и ему обидно было состоять под командой Эмери. Одо охотно устроил бы ему неприятности. Слава Богу, он не имел такой возможности, пока не обнаружил предательства Эмери.

– Кстати, – сказала она с деланным безразличием, – что произошло в этом деле с мятежниками?

– В каком деле? – спросил Одо, нахмурившись.

– Когда ты остановился в Баддерсли, разве ты не говорил, что отправил донесение королю о мятежниках, скрывавшихся поблизости, возможно, даже с Гервардом? Их поймали? Ты получил награду?