Властелин рек
Шрифт:
— Не все согласят пойти на службу к купцам, — молвил он. — Что ж, я проведу тебя в наш стан. Ежели Ермак Тимофеевич согласит с этим, то вынесет сие на общий суд. Круг решит.
— Спасибо тебе, Матвей, — кивнул Архип, заглядывая товарищу в глаза, но тот постоянно отводил взор.
— Токмо ратников своих оставляй здесь. Молви им, что сегодня вернешься.
Залезая в седло, Архип сказал старику-проводнику:
— Ежели до утра не вернусь — возвращайтесь в острог. Уяснил?
— Ох… кхм… — замялся старик и, растерянно оглянувшись, что-то еще хотел спросить, Архип уже спешно отъезжал к
Матвей рассказал о том, что с «литовской» войны казаки вернулись зимой на Волгу, к своим родным землям, где к ним присоединились казаки атамана Ивана Кольцо, но на Волге они не задержались — Ермак отвел людей к Яику, ибо, как доложили разъезды, к их стану шла государева рать [16] .
— Разве вы не проливали кровь за государя на войне? Почто ушли от его ратников? — нахмурив чело, вопросил Архип.
— Так-то оно так, — задрав бритый подбородок, усмехнулся Матвей. — Но токмо многие из наших провинились, без государева наказа ногайцев посекли… Молвят, Иван Кольцо заведомо к плахе приговорен! Ныне только кровью вину свою искупать придется!
16
Возможно, имелось в виду войско под командованием Дмитрия Хворостинина, идущее в поход на мятежных черемис. В тот самый неудачный для них поход, когда рать не дошла из-за великих снегов. Казаки же, видимо, не стали искушать судьбу и спешно ушли с приволжских земель.
— Ногайцы разве не враги государю? Не возьму в толк никак…
— Ногайцев уж давно в округе не видать! Сами попрятались, когда узнали, что Ермак Тимофеевич в степи вернулся! — счастливо, с загоревшимся в глазах огнем, молвил Матвей, безмерно гордившийся своим атаманом. Архип улыбнулся, вспомнив Ермака, и, хоть не получив ответа на свой вопрос, дальше допытываться не стал.
Вскоре издали показался казацкий стан — целое людское море, широко раскинувшееся вдоль побережья Яика. Чадили костры, виднелись многочисленные самодельные шатры и навесы, слышался гомон и смех сотен голосов.
— Гуляют казачки, — протянул с улыбкой Матвей, кивком указав вперед.
— Что празднуете? — вопросил Архип.
— Вольницу свою! — ответил Мещеряк, огрев коня плетью и пустив его наметом. Архип устремился за ним.
Казаки сидели кучками подле костров. Кто-то спал вповалку в траве, кто-то о чем-то горячо спорил с товарищами, кто-то бражничал. Мещеряк здоровался едва ли не на каждом шагу. Архип же видел, что его как будто не замечают — этого он и хотел. Неподалеку заметил он уже знакомых ему неразлучных худого и черного, похожего на черта, Гришку Ясыря и хриплоголосого новгородца Ивана Карчигу — они даже сейчас о чем-то спорили, собираясь, видимо, снова подраться. Архип улыбнулся — почему-то радостно стало оттого, что увидел этих двух друзей живыми.
— Их ни одна пуля не возьмет, видать, их даже дьявол прибирать не желает, — словно угадав его мысли, молвил Матвей. — А ежели поразмыслить, скольких мы братьев и добрых казаков на той войне оставили! Мало нас ныне… Мало!
Подле одного из шатров, такого же неприметного, как и все прочие, Матвей
— Жди тут! Я атамана упрежу сперва. Скажу ему кто ты. И как ты бился с нами под Шкловом — тоже расскажу. Жди!
Снимая на ходу шапку, широким шагом он вошел в атаманский шатер, крестясь у иконы на входе. Архип, кратко поглядев ему вслед, слез с коня, кряхтя, начал разминать затекшие спину и ноги — годы! Однако ждать ему долго не пришлось — из шатра выглянул строгий, словно чужой, Матвей и жестом позвал Архипа войти. Сжав в руке шапку, Архип, набрав в грудь воздуха, твердо устремился к шатру.
Ермак, крепкий, еще более поросший бородой с тех пор, когда видел его Архип, сидел на расстеленной попоне, облаченный в широкие шаровары и просторную, во многих местах заплатанную рубаху с закатанными рукавами. Подле него сидел суровый, чернобородый сухощавый казак с мясистым горбатым носом. Это был Богдан Брязга, верный соратник атамана — его Архип тоже помнил еще с «литовской» войны. Они пристально, неприветливо глядели на чужака, уперев руки в расставленные колени. Архип кивком головы поприветствовал их. Мещеряк же, отогнув полы шатра, вышел прочь.
— Садись, — молвил Ермак, указав на место напротив себя. Пока Архип усаживался, атаман пристально изучал его, немного прищурив один глаз.
— Матвейка обещался, что тебе можно доверять. А еще он молвил, что у тебя к нам великое дело, — сказал, чуть улыбнувшись, Ермак. — Поведай нам.
Архип, глядя атаману в глаза, слово в слово передал все, что велели Строгановы — и о разоренных сибирскими татарами землях, и об истязаниях люда православного, и о службе, за которую казакам обещали хорошую плату.
— Опять Кучум озверел, — с раздражением молвил Брязга, взглянув на атамана. Ермак, задумавшись, глядел теперь куда-то поверх головы Архипа, оглаживал грубыми пальцами свою широкую бороду.
— Что скажешь, атаман? — вопросил нетерпеливо Брязга.
— Скажу, что давно засиделись мы тута, — чуть погодя, ответил Ермак и, кряхтя, выпрямил спину. — Вволю отгуляли…
— Не все на государеву службу пойдут, — возразил Брязга, угадав мысли атамана. Архип, глядя то на одного, то на другого, молча ждал.
— Вели сбирать круг! — еще погодя, приказал Ермак.
Глухо и грозно били литавры, разбудившие весь лагерь. Шумело казачье море — мужики торопливо надевали справу, есаулы подгоняли своих молодцев. Пьяных оттащили прочь — им не дозволено было участвовать в собрании.
— Атаман велел мне начать, а ты подхватишь, внял? — шепнул Архипу Матвей. Тот кивнул и разом вновь ощутил, как холодный пот заструился по спине. Ежели какое слово им не по нраву придет — так его и тут прихлопнуть могут.
Казаки уже стояли, образовав круг с пустой площадью посередине, гудели, гадая меж собой, почто их созвали. Тем временем Матвей Мещеряк, снимая с бритой головы шапку, выходил в середину круга. Перекрестившись, он поклонился в сторону, где поодаль от всех стоял Ермак, и молвил, обведя всех пристальным взором, Мещеряк крикнул:
— Довольно гуляли братцы-казачки! Испокон веков Яик не видал таких же гуляний! Да и что сказать — он и воды в себе не вмещает столько, сколько выпито нами было в этом стане!