Властелин ветра
Шрифт:
Кен бросился к ней, но Фаолан схватил его обеими руками и удержал на месте, а Пэдур осторожно шагнул вперед, осмотрелся и увидел яму.
— Здесь ловушка, — сказал Пэдур. — Она провалилась в волчью яму.
Кен беззвучно трясся — его сестра оказалась в яме вместе с чудовищем! Тем временем бард опустился на землю у края широкой ямы. Девичий крик неожиданно прекратился, и теперь были слышны вопли лишь одного животного. Бард позвал:
— Элли… Элли… ты цела?
— Нет, конечно! — Ее слова гулко раскатились по скалам. — Я порвала джинсы, исцарапала
— Вот это да! — вздохнул Пэдур, обернувшись к друзьям.
— А животное? — торопливо спросил Кен. При звуках голоса сестры у него невольно навернулись на глаза слезы. — Оно там, с ней?
Пэдур заглянул в яму, а когда повернулся к ребятам, на его лице играла широкая улыбка.
— Ну что там? — спросил Кен.
— Поросенок, — ответил Пэдур просто.
Поросенок оказался ростом с собаку. У него были необычайно длинные ноги и рыжевато-розовая щетина. Глазки тоже были розовыми, а из-за нижней губы торчали два изогнутых клыка, покрытых многочисленными царапинами. Он сидел в глубине пещеры и пристально глядел на людей, особенно на Элли, которая вместо того, чтобы спасти его, сама бухнулась в яму.
Пэдур, снова занявший свое место у входа, кивнул в сторону поросенка и сказал:
— Чопты не охотятся по ночам, но оставляют ловушки, которые действуют безотказно. Наш розовый дружочек должен был окончить свои дни на тарелках у этих полуживотных. Сейчас важнее всего то, что он предупредил нас о близости какого-то стойбища. Значит, нужно сматываться отсюда еще до рассвета, пока чопты не пришли проверять свои ловушки. Они совсем не обрадуются, увидев, что их лишили обеда.
— Но что нам делать с поросенком? — спросила Элли.
— Ничего. — Пэдур поглядел на нее удивленно. — Это же дикий кабан, который сумеет сам о себе позаботиться, — и кивнул в сторону востока: — Нужно торопиться. Скоро уже рассветет.
Элли погладила мохнатую поросячью спину: она была шершавой, словно терка. Поросенок поежился.
— Элли, — позвал Кен, направляясь к выходу.
— Иду.
Поросенок побежал за девочкой. Она остановилась и прикрикнула:
— Уходи! Отправляйся домой! Живо! — Тот лишь уставился на нее. — Уходи!
— Элли, — жестко повторил Кен. — Мы тебя ждем.
— Но он идет за мной.
— Ну и пусть себе идет. Скоро отстанет.
Элли в последний раз взглянула на поросенка, потом повернулась и поспешно зашагала вслед за братом. Поросенок подождал, пока она скроется за поворотом, и выскочил из пещеры.
Пэдур разглядывал тропинку, Кен и Элли спокойно зашагали к нему, а Фаолан на ходу все время нервно оглядывался по сторонам. В сером свете предрассветных сумерек на дороге были хорошо видны человеческие следы.
— Чопты ходят по этой тропинке, — сказал Пэдур, — поэтому нам нужно убраться как можно дальше и раньше, чем они начнут проверять свои ловушки. Будем надеяться, что они любят поспать.
Тропинка вилась между высокими скалами так, что два человека вместе с трудом могли шагать по ней. В ущелье лежала тень и дул пронизывающий
— Нужно бы приодеться, — пробормотал Пэдур.
— Каким образом? — спросил Фаолан. — У меня ни серебра, ни золота. А у тебя?
— Барды вообще не носят с собой денег, — негромко ответил Пэдур. — Но не волнуйся — я смогу оплатить и одежду, и еду.
При этих словах Фаолан не смог сдержать широкой улыбки.
— Я вовсе не хвастаюсь, — возразил Пэдур. — Барды не просто рассказывают разные истории. Они хранят живую историю страны, и это стоит дороже любого товара. А в таких отдаленных уголках, как этот, люди особенно ценят подобные рассказы.
— Значит, нам остается лишь разыскать деревню, — сказал Фаолан.
— Сперва нужно скрыться от чоптов, — покачал головой бард.
Стоило только Пэдуру произнести последнее слово, как перед ребятами, буквально в десяти шагах, выросла высокая, заросшая шерстью фигура. Она открыла пасть, усеянную длинными острыми зубами, и заревела.
Глава 16
Торк-аллта
Чопт приближался медленно, сжимая в руке огромную дубинку и не сводя своих глаз с красным ободком с оружия барда.
— Бегите! — крикнул Пэдур, не оборачиваясь. — Назад по ущелью. Я постараюсь его задержать.
— Мы будем бросать в него камни, и ты сможешь убежать, — сказал Кен поспешно.
— Ладно! — откликнулся Пэдур. Он поднял левую руку так, что крюк сверкнул в забрезживших лучах солнца, и крепче сжал нож в правой руке. Интересно, подействует ли на чопта особый бардовский голос?
Ему долго внушали в Баддалауре, что хорошо поставленный голос может стать самым грозным оружием, и годами учили выражать с его помощью разные эмоции — любовь, страх, ненависть. Он умел уже использовать полумагические «три стиля», вызывавшие ощущение невероятного счастья или глубочайшей печали, а также погружать в глубокий тяжелый сон без сновидений. Может быть, это подействует на чопта?
Пэдур раскрыл было рот, как вдруг маленький розовый поросенок проскочил у него между ног.
Чопт застыл как вкопанный, уставился на поросенка и отступил на два шага. Тут солнечный свет окончательно пробился из-за туч, и бард разглядел, что так напугало чопта.
Когда поросенок проскочил мимо Элли, она кинулась было за ним, но брат удержал ее. Фаолан обхватил их обоих, и тут они все увидели, что с поросенком происходит что-то непонятное. Все его тело сотрясалось, мускулы заходили под кожей, а жесткая рыжая щетина встала дыбом. Поросенок вдруг стал расти. Его ноги толстели, туловище вытягивалось, грудь делалась шире, живот подтягивался. И все тело покрывалось новой шкурой. Он поднял над землей передние ноги, и его кости заскрипели, будто ломающееся дерево. Морда этого существа стала похожа на человеческое лицо, и все-таки в ней явственно угадывались черты свиньи. Лоб оставался широким, скулы — выступающими, и маленькие поросячьи глазки сидели слишком глубоко. «Пятачок» также остался прежним, а клыки теперь достигали глаз. Животное превратилось в человека.