Шрифт:
Часть I
Рыцарская машина
Буран разыгрался не на шутку. Снежные струи сердито шипели в расселинах скал. Казаки прятали лица за поднятыми воротниками, натягивали до самых бровей форменные мохнатые папахи с кокардами в виде оскаленной волчьей головы. Раненым приходилось еще хуже. Кто мог — шел сам, остальных несли. Импровизированные носилки пришлось сделать из винтовок и шинелей: ничего более подходящего не нашлось. Немирные чукчи напали внезапно, подпустив отряд вплотную. Гряда сугробов вдруг рассыпалась неслышным взрывом, ударили копья, и низкорослые кряжистые фигуры смяли арьергард маленького отряда. Замелькали тяжелые, грубой ковки железные ножи — такие одним ударом отделяют кисть от руки. Вахмистр поморщился: оружие северных кочевников как нельзя лучше подходило для зимней войны — а вот хваленые, аносовского булату шашки на сорокаградусном морозе становились хрупкими. Да и пули, случалось, отскакивали от здоровенных, обшитых моржовыми шкурами щитов. Конечно, в Крепости
Засада унесла жизни четверых. Еще двое пропали без вести: аборигены набросили им на плечи крепкие кожаные арканы и уволокли в свистящую и завывающую мглу. Вилько и Светлова… Вахмистр скрипнул зубами. Проклятие!!! Опомнившиеся казаки дали залп и даже кой-кого уложили, да что толку! Отбить взятых в плен не удалось: собачьи упряжки по снегу бегают куда как резвее усталых людей. Теперь одна надежда, и та слабая, — выкупить бедолаг на торжище. Вот только поди знай, что за племя их умыкнуло! Может, им полновесные атаманские рублики вовсе без надобности — так, побрякушки, для баб их плосколицых украшение.
— Не отставать! — хрипло каркнул вахмистр в свистящую мглу. — Оружие держать наготове!
Маленький отряд обогнул зубчатую гряду. Они почти пришли: сквозь пургу темным пятном просвечивали стены Крепости. Вахмистр сбавил шаг, поджидая арьергард, поудобнее перехватил винтовку. Так близко люди снегов не подбирались, но чем черт не шутит?
— Быстрей, казачки, быстрей!
Снежную круговерть прокололи лучи рукотворной звезды. Мощный керосинокалильный прожектор наподобие тех, что устанавливают на морские суда, выдал короткую череду вспышек: сигнальщик давал знать, что отряд приметили. Тихонько постанывали раненые. Горячка сражения отошла, и теперь каждое неосторожное движение носильщиков отзывалось вспышкой боли. Ничего, ребятушки, потерпите немного, мы уже совсем рядом. Оскальзываясь на ступенях каменной лестницы, казаки возвращались домой.
Когда скрывавшиеся под снегом воины рванулись в атаку, Ласка растерялась. Лишь несколько мгновений спустя, заслышав резкие шлепки самострелов и опасно близкое вжиканье дротиков, она вскинула к плечу приклад, ловя в прорезь прицела темный силуэт. Нападавших следовало подпустить как можно ближе. В буран не так-то легко выделить подвижную мишень; но нервы не выдержали, и Ласка потянула спуск раньше, чем надо. Воин, в которого она метила, бежал как ни в чем не бывало — впрочем, недолго: кто-то из казаков оказался более хладнокровным и срезал его почти в упор. Стиснув зубы, девушка щелкнула рычагом затвора, вложила новый патрон. На этот раз выстрел был точен, она попала туда, куда и целилась: в голову. Инородец споткнулся на всем бегу и рухнул в сугроб. «Снегом слепит, черт, своих бы не задеть. Подпускать разве вплотную, шагов на дюжину». Вокруг безостановочно хлопали выстрелы, словно пастухи кнутами играли: бац! бац! В арьергарде кто-то кричал, громко и хрипло, там творилось что-то непонятное, звенело железо… Сошлись врукопашную? Похоже… В снежной круговерти справа вдруг проступило темное пятно. Запряженные ездовыми собаками нарты лихо развернулись, каюр выпрямился во весь рост, взмахнул рукой. Ласка рывком перевела ствол. Что-то стремительно летело сквозь метель прямо ей в лицо. Выстрелить она все-таки успела и даже попала: фигура на санях согнулась пополам, но в тот же миг широкая кожаная петля аркана упала на плечи, тисками сдавила грудь.
Мощный рывок выдернул девушку из строя, словно больной зуб из десны. Каким-то чудом Ласка умудрилась не выпустить из рук винтовку, но толку от нее было чуть: локти прижало к бокам, будто стальным обручем. Упряжка рванула с места. Снег, такой мягкий и пушистый, вдруг обернулся наждаком, злорадно шкрябнул по лицу, набился за ворот. Шум и гвалт схватки стремительно удалялись: собачки бежали резво. Воин народа снегов короткими рывками подтягивал аркан к саням. Плоское узкоглазое лицо его оказалось неожиданно темным, загорелым. Лоснящуюся кожу усеивали крупные капли пота. Девушка бешено извивалась, стремясь вырваться из объятий сыромятной петли, но аркан держал крепко.
— Гыт… Нырулк’ин… — прохрипел поймавший ее; в уголке его рта выступила кровь.
Перед глазами замаячили круги: аркан давил на грудь с такой силой, что дышать сделалось совсем невозможно. «Ну уж нет!» — Ласка яростно рванулась вверх из затягивающего ее багрового омута. Напрасный труд — сознание уходило, уплывало куда-то. Девушка еще чувствовала, как ее затаскивают в сани, а потом все исчезло.
Она пришла в себя от холода. Сани неслись сквозь пургу. Ремень аркана опутывал ноги и туловище. Совсем рядом маячила спина похитителя. «Вот так, сцапал, словно песец куропатку… Теперь — плен». Совсем некстати вспомнились истории о попавших в рабство к снежным племенам. Участь таких бедолаг была незавидной. «Ну, ничего, мы еще поборемся. Нож! У меня же есть нож!» Небольшой, но дьявольски острый ножик был сродни тем, что носили женщины народа снегов. Неуставной предмет девушка прятала на поясе, под шинелью — к счастью, нижние пуговицы во время этой безумной гонки оборвались. Изловчившись, Ласка нащупала рукоять и потянула клинок из ножен. Только бы этот гад не обернулся! Зацепить аркан с первого раза не получилось. Подавив внезапный приступ паники, она впилась зубами в жесткую, пахнущую дымом сыромять, слегка сдвинула ремень и чиркнула по нему лезвием, раз и другой… Хватка внезапно ослабла. Стараясь двигаться как можно осторожнее, Ласка сбросила с плеч петлю. Теперь предстояло разделаться с похитителем. Девушка в сомнении бросила взгляд на клинок. Больно мал… «Значит, надо ткнуть его в горло — точно и быстро!» Не давая себе больше времени на раздумья, она резко села, рванула врага за плечо, коротко замахиваясь…
Воин народа снегов повалился на спину, словно куль муки, — и остался лежать. Неподвижный взгляд его уперся в зенит. Струйка крови, сочащаяся изо рта, успела замерзнуть, превратившись в темно-красную сосульку. «Это же я его, — поняла Ласка. — Я в него попала». Желудок вдруг болезненно сжался, что-то скользнуло вверх по пищеводу… Девушка ухватилась за спинку саней и с отвращением выплюнула горячий комок желчи. Ее начала бить дрожь.
Здоровенные ездовые собаки бодро уносили нарты в глубь Снежной Страны. «Похоже, они знают дорогу или как-то чуют ее… — подумала Ласка, немного успокоившись. — Наверняка возвращаются к стойбищу; но мне-то совсем туда не надо! Как ими управляют?»
— Сто-ой! А ну, стой! — Окрик вышел жалким, ветер подхватил слова у самых губ и унес прочь. Ни одна из пушистых бестий даже не обернулась, они продолжали упорно нестись вперед, выдыхая облачка пара. Ласка огляделась — и вдруг заметила среди поклажи свое оружие. Не придумав ничего лучше, она схватила винтовку и изо всех сил вдавила приклад в сугроб, но он тут же зацепился за что-то. Ладонь обжигающе больно резануло мушкой, и оружие, выдрав клок рукавицы, ускользнуло. Страх остаться беззащитной затмил прочие соображения, и девушка выпрыгнула из саней. В следующий миг разогнавшаяся упряжка исчезла из виду. С некоторым удивлением Ласка отметила, что снег под ее рукой становится красным. Опасаясь худшего, она стянула намокшую от крови рукавицу. Ладонь пересекала рваная ранка — неглубокая, ничего страшного… Пальцы шевелятся, это главное. Ласка нашарила в сугробе оружие, очистила его от снега. В ствол, к счастью, не набилось. Потом вытащила из подсумка патроны, зарядила винтовку и дополнила пустые гнезда газырей. «Ну вот, нашим легче. Если держаться следа, найду дорогу». Но санная колея скоро закончилась: ветер заметал следы с поспешностью опытного убийцы. Некоторое время Ласка брела наугад — ей казалось, дорога еще различима; но вскоре стало ясно, что она заблудилась.
Белесая муть колыхалась со всех сторон. В такую погоду можно двигаться в любом направлении — и даже не замечать, что ходишь кругами: твои следы тут же заносит, не оставляя никаких ориентиров. Ласка закусила губу. Дело оборачивалось скверно. Заплутать среди уральских отрогов в снегопад означало умереть, причем очень скоро: ледяной ветер выпьет слабое тепло человеческого тела, и ты просто уснешь. Помнится, мама рассказывала про дом, который можно слепить из снега и переждать в нем непогоду. Увы! Подробностей этой истории Ласка не помнила — она была еще слишком маленькой, когда… Оставался только один вариант — брести наугад и надеяться, что направление выбрано верно. Через некоторое время сквозь снежную круговерть проступили темные силуэты. Ласка остановилась в нерешительности. Скалы… Беспорядочное нагромождение базальтовых глыб — где это? Вблизи Крепости она ориентировалась неплохо, но такого места не помнила. Очевидно, она пробыла без сознания достаточно долго. Что ж, лучше камни, чем голая равнина, решила Ласка. Меж них можно спрятаться от ветра. Наверное. Когда отряд вернется, в Крепости дадут сирену для отставших — если повезет, она ее услышит…
Найти укрытие оказалось не так-то просто. Камни словно издевались — многочисленные глыбы вроде бы сулили защиту, на деле же нисколько не препятствуя ледяным порывам. Силы быстро таяли. Наконец Ласке удалось отыскать место, где дуло слабее. Девушка устроилась под нависающей скалой, положила винтовку на колени и спрятала раненую руку за пазуху. «Интересно, сколько времени прошло? Полчаса? Час? Больше? Скоро ли наши доберутся обратно?» Вьюга разгулялась не на шутку. Снег постепенно заносил маленькую съежившуюся фигурку. Ласку стало клонить в сон. Холод уже почти не чувствовался. «Вот так и замерзают», — пришло ей в голову. «Занесет снегом с головой, и все… Весной только оттаешь: скелетик с остатками мяса, в шинелишке да с ружьем… По нему и опознают, ежели раньше зверье по косточкам не растащит». Картина эта вдруг представилась девушке во всех малоаппетитных подробностях. Видение было настолько явственным, что вытолкнуло ее из сонной апатии. «Ну уж нет! Умереть вот так было бы чертовски глупо! Надо что-то делать!» Мысль эта, безусловно, была правильной — но существовала почему-то отдельно: к возможности шевельнуть рукой или ногой она не имела ни малейшего отношения. Это несколько озадачило Ласку: до сих пор ей не доводилось ощущать собственное тело как нечто обособленное от нее самой. Девушка сердито нахмурилась и попыталась встать. Ничего не получилось, лишь где-то глубоко внутри, казалось, побежали тоненькие щекотливые цепочки пузырьков. Ласка моргнула. Хорошо хоть веки слушаются… Но что это? В пурге вдруг замаячил темный силуэт. Вспыхнула радость — и тут же сменилась страхом: человек шел прямо к ней, и на нем был анорак — одежда аборигенов! Ласка в отчаянии заворочалась, пытаясь направить на незнакомца ствол.