Властитель груш
Шрифт:
Завершив благословление, Карл не удержался и подмигнул солдату правым глазом, чтобы остальные не видели. Тиллер хмыкнул.
– Я хочу поднять один вопрос прежде остальных, – снова заговорил отец, поднимаясь на ноги; Карлу он подал знак не спешить на выход. – Я прошу у Лиги разрешения посадить моего сына рядом со мной. За Грушевый Сад говорить и голосовать всё так же буду я, а ему полезно начать усекать, как у нас тут дела, гм, обделываются.
– Что же, – заметил Фёрц, усмехнувшись, – едва ли кто-то будет возражать.
– Тем не менее, проголосуем, – сухо отозвался бургомистр.
Барон
– Единогласно. Карл, Лига разрешает тебе присутствовать на наших собраниях в качестве наблюдателя. Дайте ему место.
Отец отодвинул кресло от Мурмона Дьяуберга, чтоб Карл мог поставить своё, двенадцатое. На мгновение старик склонился к нему и шепнул:
– Помалкивай, слушай и мотай на ус.
«На твой ус?» – он удержал язык за зубами и только молча кивнул в ответ.
Мы. Только сейчас он заострил внимание на слове, которое отец обронил пару минут назад. Старый кондотьер хрена с два признается, но он всё-таки признавал: правильно было защемить Тиллера за его выходку, а не ползти за компенсацией к Лиге.
Даголо-младший в момент так надулся от гордости, что комната сжалась до размеров бледного заострённого личика фрау Тиллер. Он едва различил короткую фразу, сорвавшуюся откуда-то издалека с уст бургомистра. Когда Магна хмурилась, становилась только краше. И где только синий чурбан откопал такую драгоценность?
Патриций умолк, и тут правое ухо резанул тонкий голос:
– Банк Дьяубергов просит у Лиги голоса солидарности в защиту наших родичей…
У старшего цверга до пояса свисала густейшая бородища, на неё отбрасывал тень длинный нос, почти как у скользкого помощника Гёца. На лоб, глубоко изрезанный морщинами, карлик сильно надвинул алый колпак, украшенный на конце медным шариком. При всех этих атрибутах его воробьиный голосок так комично озвучивал напыщенную речь, что из раздобревшего Карла едва не прорвался наружу приступ смеха.
Пришлось спешно сжать кулаки так, что ногти вонзились в кожу, и до кучи больно прикусить щёки изнутри. Кажется, никто не заметил его дурацких гримас…
– Надёжный источник в Верелиуме сообщил грискольским Вердгурбекам, что кайзер намерен потребовать у цвергских банков учётные книги и дополнительно содрать с нас по полста пфеннигов с каждой марки, пущенной в рост за последний год!
Мурмон говорил сидя, видимо, просто потому, что стоя оказался бы вдвое ниже, но его напоённые яростью слова звучали так же отчётливо, как речь отца и епископа.
– Если требование будет выдвинуто, банки будут протестовать. Вольные Грисколь и Холемгерд нас поддержат, и я прошу у Лиги присоединить к протесту голос всего Каралга.
– А каково на сей счёт мнение канцлера? – продребезжала Речная Вдова, непринуждённо рассматривая перстни на ссохшейся, покрытой пятнами руке. – Чёрный Герцог, говорят, питает слабость к цвергам…
– Он неровно дышит к нашим деньгам! – сердито отрезал банкир; его брат, лишь немногим менее бородатый и носатый, с важным видом покачал большой головой. – Само собой, мы предложим герцогу отступные, чтоб он не совал нос в наши книги. Но без поддержки городов это просто пшик! Надо дать им понять, что выбор
– Кто-нибудь хочет что-то добавить? – бургомистр обвёл взглядом сохранявших молчание членов Лиги и вздохнул: – Тогда голосуем за поддержку протеста цвергских банков… Возможного протеста.
Цверги, купец и капитан Лодберт проголосовали тут же; отец, Магна Тиллер и Фёрц медленно подняли руки следом. Бургомистр и старуха присоединились последними, будто дожидались, когда и без них всё решится.
– Благодарю, – пропищал Мурмон после глубокого вздоха.
Бургомистр кивнул.
– Магистрат подготовит обращение города к кайзеру. Мы немедленно передадим её префекту, если распоряжение о банках всё-таки будет издано.
Сладкоголосый епископ Венцель взял слово следующим. Встав из-за стола, он по привычке благочестиво сложил руки поверх брюха, прежде чем заговорить:
– Крепость Веленберг, прикрывающая юго-восточную дорогу между Рёйстером и Медным хребтом, уже давно требует основательного ремонта. В свете волнующих известий о планах кайзера крайне важно привести в надлежащий вид укрепления на всех подступах к Каралгу, и на юге – в первую очередь.
– Веленберг принадлежит к Вебельскому епископству, – медленно произнёс Фёрц, осматривая епископа от брюха до бархатной шапочки. – Вам нужны деньги на перестройку укреплений для себя или для города?
Отец Венцель мягко и сладко улыбнулся.
– Действительно, это моя крепость, но она же – ключ ко всему Каралгу. Я, со своей стороны, сумел уговорить взяться за работу Филиппа Ластрельда…
Наклонившись друг к другу, Фёрц и Тиллер обменялись несколькими словами. Видимо, имя что-то для них значило, но Карл слышал его впервые.
– Он согласился сделать проект за месяц и найти бригаду, но ему нужен задаток. Пятьсот гульденов.
Вот теперь забормотали практически все. Не удержавшись, Карл шепнул, наклонившись к отцу:
– Он будет ремонтировать её или строить заново?
– Я готов ссудить тебе, сколько нужно, под вдвое меньший процент, – великодушно чирикнул Мурмон.
Улыбка епископа стала кисло-сладкой, будто он надкусил яблоко, которое давно просилось в бочку для браги.
– В иных обстоятельствах я бы согласился… Однако сейчас епархия и так порядком задолжала вашему предприятию. Лично я ничего не имею против цвергских банков, разумеется, но имеет архиепископ Аргебуржский, перед коим я держу ответ. Если Его Преосвященство недополучит десятину, он придёт в ярость. Даже может донести до…
Святой отец осёкся и воздел перст к потолку. Румянец как-то вдруг отступил с его щёк к ушам.
– Одним словом, легат с проверкой нам здесь ни к чему.
– Значит, ты просишь нас оплатить ремонт крепости, которую мы же будем сторожить и защищать? – Фёрц говорил неторопливо, поглаживал пальцем оправу очков, висящих на шее. Эта манера начинала раздражать.
– Милостью Божией с этим я и сам справлюсь, пока ополчение бежит из города на подмогу, – ответил епископ с лёгким холодком.