Властитель груш
Шрифт:
– Карл, ты против меня ставил, что ли?
Франт пожал плечами. Колум помахал беретом и вежливо произнёс:
– Спасибо, герр Даголо, сегодня я буду спать не один.
Да уж действительно, только шлюху и можно на эти слёзки купить. Делец отодвинул мясо, одним махом проглотил то, что оставалось в кружке, и поднялся из-за стола.
– Недожарено, – хватит вкуса крови на сегодня. – Пускай Мясник сам это жрёт.
– Не станешь отца дожидаться? – буркнул Карл с набитым
– Дойдёшь сам до Вихря, или Берта позвать? – добавила Эрна, окидывая его внимательным взглядом.
Будь мессер Шульц человеком более сентиментальным и наивным, попытался бы разглядеть в этом вопросе заботу – но для этого слишком уж хорошо он её знал.
– Ждать не буду, папенька. По дороге не свалюсь, маменька. Другие вопросы? Нет? – Он нахлобучил на голову чёрный берет – такой же, как у Колума, только украшенный кованой железной трефой. – Тогда мне пора сделать ещё денег.
***
По счастью, своим кусочком Грушевого Сада Готфрид мог управлять, сидя в кресле и держа одной рукой что-то холодное у головы. Какое-то время. Во всяком случае, пока каждый, кого с этого кресла нельзя окинуть пристальным властным взглядом, не начнёт чувствовать себя слишком независимым и ничем ему не обязанным. Трефы – банда небольшая и сплочённая, в какой-то мере даже «приятельская». Пока она оставалась такой, у их капитана в запасе всегда имелось достаточно времени, чтобы оклематься после боя.
В Каралге много людей, и каждый усердно пашет, как завещал Господь всякому нормальному человеку. Пускай от сохи его и отделила уж пара-тройка предков. А после праведных трудов всякий нормальный бюргер желает дать себе волю, отдохнуть всласть и немножко впасть во грех, чтоб было о чём рассказать на исповеди в седьмой день. Пропустить бренди или хоть кружку пива, поблудить, метнуть карты или кости, поставить на лошадь и поорать на ипподроме, молотя кулаком по ограждению; для тех же, кому хотелось крови, в Каралге дрались псы, петухи и люди. И за всем этим тоже нужно кому-то приглядывать.
Двадцать лет назад лихой кондотьер Пьетро Даголо любезно предложил свою кандидатуру и перевешал конкурентов на грушах, которые в Грушевом Саду тогда ещё не повырубили окончательно. Так валонский авантюрист стал видным герром в вольном городе далеко к северу от родных краёв. Каралг рос на привилегиях, как на дрожжах, и маленькое владение Даголо росло вместе с ним. Теперь ему потребовались собственные «вассалы», чтобы управлять делами, пока сам «барон» сидит в помпезном особняке и утирает сливки с седых усов.
Трефам, скромным и сметливым ребятам в тёмных костюмах и лихо заломленных беретах, достались несколько кабаков и лавок, а ещё закладная контора, в которой Король Треф и расположил «ставку». Самый простой расчёт – где больше всего денег и проще всего оборону держать,
Тем не менее, вечером того же дня Шульц проводил время не там, в блаженной полутёмной тишине наедине со златом, а в трактире «Вихрь Бовриса» на противоположной стороне улицы. Именно сюда местные обычно и залетают радостным вихрем, узнав, что их лошадь пришла первой… или неторопливо заходят с хмурыми рожами при любом ином исходе.
Во внушительном зале «Вихря» и пили, и спорили, и резались в карты за тонким бортиком, отделяющим для порядка игорный угол. Много людей, много шума – совсем не то, что нужно голове после пары отменных затрещин, но в «королевском» эркере стены как раз на этот случай были обшиты толстенными досками. И ещё чтобы никто не услышал лишнего снаружи.
И на случай, если кто-то ухитрится протащить в кабак аркебузу и наугад пальнуть сквозь дверь. Как хороший организатор игр, Готфрид старался предусмотреть все варианты.
Распахнулась маленькая дверца, соединяющая эркер с баром – чтобы не гонять мальчишку за добавкой каждый раз, а просто протягивать руку и орать на трактирщика лично. Данек как раз просунул в окошко широкую плоскую рожу и озабоченно сообщил:
– Самогонщики здесь!
– Курт пусть заходит, остальным пива налей. Только пива. И кружку сюда, – бросил Гёц, откладывая конторскую книгу. Записи о деньгах – каким же ещё увлекательным чтивом занять себя в ожидании? Почему-то от душеспасительных книжек прибытки не растут.
Через минуту Мюнцер протиснулся внутрь, громко сопя, сжимая в кулаке поблекший солдатский берет. Тёмные волосы с густой проседью торчали во все стороны, словно у дверей кабака он долго мялся и чесал макушку и лишь затем решился зайти.
Оценивающим взглядом одного левого глаза он окинул Короля Треф и крякнул:
– Клянусь Святым Дидериком, отлично выглядишь!
От любого другого такие слова прозвучали бы откровенной издёвкой. Но на мясистом лице самогонщика уже расцвели три впечатляющих синяка, правый глаз заплыл вовсе, а расквашенный нос покраснел вдвое круче, чем обычно. Сегодня вместо чёрных волосков из ноздрей торчали во все стороны кусочки губки.
Не дожидаясь приглашения, великан плюхнулся напротив и указал пальцем на губку.
– Неплохо ты меня разукрасил, признаю. А это что же, мне? – Подняв кружку со стола, он заглянул внутрь, пожал плечами и сделал солидный глоток. – Ну, нос-то воротить не буду, но это… Гм… Это ты что же, умаслить меня думал? Этим?
– Просто вежливость. Мои ребята сняли с твоих пару грошей, когда ты лёг.
Кроме того, смазанный пивом разговор и потечёт легче… И больше шансов, что упрямец наконец будет слушать не только себя.