Властители античных морей
Шрифт:
Подобно Александру, он пытался вести борьбу с пиратством, но так же безуспешно. В поисках наживы в Эгеиду наведывались даже пираты из дальних стран. Однажды Деметрию удалось захватить пришельцев, опять оказавшихся уроженцами Анция. Страбон рассказывает, что Деметрий "отослал римлянам захваченных пиратов и велел передать, что хотя он оказывает им любезность, возвращая ради родства римлян с греками, но все же считает недостойным, чтобы люди, владеющие Италией, высылали шайки пиратов или сооружали на форуме святилище Диоскуров, почитая тех, кого все называют спасителями, и в то же время посылали в Грецию людей разорять отечество Диоскуров. Тогда римляне запретили антийцам этот промысел" (33, С232).
После его поражения в 285 г. до н. э. властителем моря стал наконец Птолемей I. С флотом, сданным ему флотоводцем Деметрия Филоклом, он подчинил Киклады, Тир и родной город Филокла Сидон, превратил Ми лет, Самос и восточнокритский город Итан в свои военно-морские
Едва ли Птолемея можно было поздравить с таким приобретением. Это был пиратский берег в полном смысле слова.
Кишел пиратами Херсонес Фракийский, а когда афиняне попытались очистить его, разбойники заручились помощью Харидема, который сперва командовал пиратским судном и числился среди врагов афинян. Позднее, сколотив капитал, он бросил эту хлопотную профессию, собрал отряд наемников и поступил на службу к недавнему врагу - афинянину Ификрату, но охотно откликался на просьбы старых друзей (вроде упомянутой) и не задумываясь оборачивал меч против своих нанимателей. Чем кончилась карьера Харидема, мы не знаем. Возможно, ее финал не слишком отличался от судьбы метимнского тирана Аристоника, "который вошел в хиосскую гавань на пяти пиратских суденышках, не зная, что гавань уже находится в руках македонцев... Всех пиратов тут же изрубили в куски..." (7, III, 2).
Надпись, обнаруженная в руинах Эгиале на кикладском острове Аморгос и датируемая рубежом III - II вв. до н. э., рассказывает: "Пираты пришли в нашу страну ночью и похитили молодых девушек и женщин и других людей, рабынь и свободнорожденных, числом до 30 или больше. Они отвязали суда в нашей гавани и, захватив судно Дориэя{18}, увезли на нем своих пленников и добычу" (51б, No 521). Чтобы предотвратить насилия или продажу пленников, в рабство, двое из них, братья Гегесипп и Антипапп, сыновья богатого горожанина Хегесистрата, убедили главаря пиратов Соклеида отпустить всех свободных и некоторых вольноотпущенников и рабов для сбора выкупа, предложив в залог самих себя. Пираты сорвали на этом деле недурной куш.
Однако нельзя сказать, что Соклеиду повезло. Надпись с Наксоса (51б, No 520), например, говорит о 280 захваченных пленниках. Кустарные методы Одиссея ушли в прошлое, дело было поставлено на промышленную основу. И на законную. Результаты не замедлили сказаться. "Раб или свободный - все годилось для пирата, - пишет А. Валлон.
– Но свободный был более желателен. Не столько принималось во внимание, каким достоинством или какой силой он обладал, сколько было важно, какая цена может быть предложена за его свободу из его личных средств. Морской разбой, хотя и поставленный вне закона, имел свой законный способ действия: свободный гражданин, будучи продан, становился рабом того, кому он должен был возместить заплаченную за свой выкуп сумму. Таким образом Никострат (см. 47, III.
– А. С.), который вышел в море, чтобы поймать трех своих беглых рабов, попал в руки пиратов, был доставлен в Эгину и продан (в 369/368 г. до н. э.
– А. С.). Его выкуп стоил ему не меньше 26 мин{*9}, и он должен был бы сделаться рабом, если бы не нашел средства вернуть то, что ему ссудили, чтобы заплатить этот выкуп. Это был поразительный закон, который, борясь с морскими разбойниками, в то же время покровительствовал их торговле под прикрытием подставного лица или укрывателя. В конце концов пираты становились также и корсарами, и государства давали им каперские свидетельства на право похищения людей враждебного племени, если государства сами не посылали свои корабли для подобного рода разбойничьих набегов" (75, с. 61-62).
В 255 г. до н. э. Македония ненадолго вернула господство на море: преемник Деметрия Антигон II Гонат построил в Коринфе новый флот, одержал с помощью Родоса победу над Птолемеем II у Коса и Андроса и стал диктатором Островной лиги. Но уже через три года он утратил это преимущество, и его пиратские союзники стали служить новому господину так же ревностно, как служили ему. В 249 г. до н. э. Птолемей вновь обрел талассократию в Эгейском море, оставив македонянам лишь Киклады.
Никто из этих царей и полководцев, обладателей пышных титулов и золотых тронов, несметных богатств и внушительных флотов, не мог обойтись в своих притязаниях на мировое господство без помощи тех, на кого в передышках между баталиями они устраивали форменную охоту. Никто не мог отличить наемника от пирата. Они презирали их - и принимали их помощь. Эту политику много лет спустя афористично сформулировал римский император Веспасиан: "Деньги не пахнут". Пиратские эскадры были в Составе флота Ксеркса, когда он шел на Элладу. До 8 тыс. пиратов присоединилось к Деметрию в его борьбе с диадохом Кассандром в 302 г. до н. э., а двумя годами раньше они помогали ему штурмовать Родос. Команды трех беспалубных кораблей "архипирата" Тимокла, состоявшего на
Подобных примеров не счесть, но, хотя пиратство и распустилось пышным цветом, до ягод было еще далеко. "Пиратство было хуже бандитизма и лучше организовано, - с сожалением отмечает В. Тарн.
– В борьбе с пиратами цари не оказывали никакой помощи... Подлинные пираты - изгнанники, неудачники, безработные наемники, бежавшие рабы - жили в небольших крепостях вокруг Эгейского моря; такая банда некоторое время удерживалась в Фигелах на территории Эфеса. Нам известны их многие нападения на острова, но и в III в. это часто были только рейды на одном корабле для захвата нескольких рабов..." (102, с. 100-101). "Золотой век" пиратства был впереди.
* * *
В то время как в эгейских портах купцы трудолюбиво подсчитывали убытки, причиненные пиратами, не менее важные события происходили на западе. Как Деметрий долго был властелином восточных вод, так господином центральной части Средиземного моря был тиран Агафокл Сиракузский, а запад контролировали карфагеняне. Но в 265 г. до н. э. появился еще один претендент на звание властителя морей: Рим завершил подчинение всей Италии.
Сицилийцы крутились вокруг своего острова, грабя проезжих. Другое дело - Карфаген. К III в. до н. э. его расцвет и величие достигли кульминации. Он господствовал во всем Западном Средиземноморье. По новым договорам с Римом, заключенным в 348 и 279 гг. до н. э., карфагеняне не заплывают в Тирренское море, а римляне - западнее Сардинии (28, III, 24). Корсика и Сицилия остаются спорными территориями. Вскоре ею осталась только Корсика. Агафокл приглашает карфагенян в Восточную Сицилию, надеясь с их помощью подавить восстание "черни". Восстание подавлено. Но пунийцы, как и римляне, не любят делать половину дела. Полководец Гамилькар Барка "Молния" - завоевал всю Сицилию, кроме Сиракуз и Мессаны, и укрепил позиции Карфагена в Испании. Из сицилийской крепости Лилибея Гамилькар в 269 г. до н. э. совершил поход в Южную Италию и разорил греческие города Гераклею и Метапонт. Но на обратном пути у Мессаны его уже ждали римские легионы. Это было первое военное знакомство Карфагена с Римом. Здесь Гамилькар впервые узнал, что такое поражение.
Возвышение Рима причиняло беспокойство не только Карфагену. Опасность нависла над всей Сицилией. В 265 г. до н. э. тираном Сиракуз становится Гиерон II, он заключает с Карфагеном военный союз. Год спустя союзники были разбиты двумя легионами римского консула Аппия Клавдия Каудекса. Частые мелкие стычки, последовавшие за этим, осады городов, грабежи и пожары не могли не привести к большой войне. Она началась в этом же году и получила название Пунической.
Римские когорты, тесня карфагенских наемников, быстро добились успехов в Сицилии и даже перетянули на свою сторону Гиерона, едва не лишившегося армии в стычке с римлянами.
Но римлянам приходилось заниматься сизифовым трудом: карфагеняне, имевшие хороший флот, неустанно перебрасывали в принадлежавшую им Западную Сицилию свежие силы и даже стали появляться в Италии. У Рима флота не было: он уничтожил его, о чем теперь горько сожалел. С 311 г. до н. э. в течение двух десятилетий римские воды патрулировали две эскадры по десять трирем (триер) каждая: это была обычная численность римских эскадр. Но, когда уверовавшие в свою морскую мощь сыны Ромула атаковали однажды греческий флот Тарента, они получили столь чувствительный щелчок, что вытащили весь свой флот на сушу и оставили его гнить на катках, а для охраны морских дорог мобилизовали корабли южноиталийских греков, которых они называли союзниками. "Хотя они были подвластны Риму, - рассуждает Л. Кэссон, - и он был ответственен за их оборону, его позиция была строго справедлива в этом отношении: рожденная на море торговля находилась главным образом в их руках; пусть сами и охотятся за пиратами" (111, с. 158).