Влечение. Эротическая сага
Шрифт:
– Пока мы идем, я расскажу тебе сказку. Ты любишь сказки? – С радостью в глазах и профессиональной зоркостью художника, он ещё раз внимательно посмотрел на неё.
– Да… – Мила опустила глаза и пошла рядом с Костей.
– Какая ты переменчивая и неуловимая… Как бабочка! – Он вёл её вдоль Высокого берега по тропинке, ведомой только ему одному. – Это сказка о художнике и бабочке. Слушай.
«…Одна неугомонная бабочка во сне увидела зимний сад, много-много снежинок и гуляющего по заснеженным тропинкам художника.
Он приехал погостить в заснеженную удаленную усадьбу. Был не молод. Седина, как снегом, припорошила его виски и бородку. Он уже мало рисовал. Но часто гулял по тропинкам старого сада, печальным, заснеженным и молчаливым. И как-то раз на снегу, он увидел маленький силуэт бабочки, с распахнутыми крыльями и смешными воздушными шортиками. «Интересно», – подумал художник, глядя на эту легкую фигурку, уносившую себя в небо. Посмотрел вверх и по сторонам: «Откуда она здесь зимой?»
От устремленного на неё взгляда крылышки проснувшейся бабочки трепетно задрожали. Непонятное чувство охватило её, и с этого дня она потеряла всякий покой. Не радовали больше своею прохладою утренняя роса, яркое солнце, заливные ароматные луга, весёлость и танцы подруг. Все свои мечты бабочка устремила в зиму. Она не хотела слышать предупреждений о том, что не сможет в холоде поднять свои крылышки, что погибнет и никогда не увидит снега. Что навсегда расстанется с теплом, летом и солнцем. Никакие уговоры и угрозы не действовали на неё. Она хотела увидеть зиму и своего художника, даже ценою собственной жизни.
Наступила осень. Все бабочки стали прятаться в свои коконы. Лишь она одна не знала покоя. С каждым днём бабочка поднималась всё выше и выше. По старой легенде, которую ей тайком удалось услышать, она знала, что если подняться очень высоко, то можно превратиться в ледяной кристаллик, а когда наступит зима, то в невесомом лёгком танце опуститься снежинкой на землю.
Один раз бабочка поднялась очень высоко и почувствовала, как крылышки её потяжелели, они стали наливаться волнующей, приятной тяжестью. Она замирала от счастья – счастья перерождения.
И чудо свершилось. Бабочка превратилась в кружевную белую снежинку.
В один зимний рождественский вечер, она, уже в кругу своих новых подруг-снежинок, кружилась в озорном вихре. Танец её был изящен, полон тепла, солнца, радости. Он был не таким, как у её новых подруг. Ведь она знала силу огня и летней страсти. И в этом танце бабочка-снежинка уже не раз видела своего художника, задумчиво гуляющего по саду. Кружась рядом с ним, ей нравилось увлекать его, смотреть на него, а больше всего хотелось танцевать с ним, и чтобы он крепко держал её в своих объятиях.
Бабочка думала, что может погибнуть, как только прикоснётся к нему. И всё же, сила, неведомая никому, увлекала её, и вот она, совсем неожиданная и нежданная нежно бьётся в его руках, растворяется счастьем, опускаясь к нему на ладони. Художник бережно прижался губами к прохладному аромату таинственной незнакомки. От его тепла она легко вспорхнула вверх и ещё долго радовала своего любимого художника танцами, отдавая ему ласковый и горячий трепет крылышек и волнение нежной души…».
– Какая красивая и грустная история.
– Всё, что по-настоящему красиво, всегда грустно.
Мила остановилась вслед за Костей. Он быстро обошел огромный камень, раздвинул зеленые ветки боярышника и протянул ей руку. Они сделали ещё несколько шагов, углубляясь в зелёный массив невысоких деревьев. Через несколько минут одноклассники, как в волшебной сказке, оказались в «Бухте любви»…
Перед Милой открылась неожиданная, захватывающая дыхание картина. Грациозные белые скульптуры в зелени южных экзотических деревьев мерцали в лучах заходящего солнца. Вдали радужными бликами переливалась ласковая, бархатная гладь моря. В тихом шуме прибоя чуть слышно колыхалась листва. Всё вокруг плыло в тихом незримом движении, немного покачивалось и замирало в виде фигур на шахматном поле, где каждая играла свою необходимую и важную роль.
Состояние торжественного восхищения и нежной отрешенной невесомости от суетной жизни завораживало и увлекало в это сказочное пространство. Мила чувствовала себя лёгкой бабочкой из сказки, хотелось танцевать, радоваться жизни – это был праздник, праздник в бухте любви…
– Я не знаю, как сложилась твоя жизнь. Но одно я знаю точно: ты -волшебник… настоящий, добрый волшебник. – Она тихо подошла и прижалась к его плечу.
– Я просто учусь… – Костя сладко чмокнул её макушку.
Когда они вышли к морю, Мила какое-то время в тихой задумчивости, брела по песчаному берегу. Чувства волнами колыхались в её душе. Потом она сделала несколько шагов вперёд, расправила руки и непроизвольно, так, как это делают маленькие дети, легко закружилась в танце.
– Художник, можно на этот миг быть твоей бабочкой?
– Можно. А я буду нежно держать тебя в своих ладонях.
– Как ты смог это сотворить? Когда?!
Кот ласково, загадочно посматривал на неё, невольно сомневаясь, кто перед ним – взрослая красивая незнакомая женщина или взбалмошная девчонка из его детства…
Эротической скульптуре он посвятил несколько последних лет своего творчества. В эту бухту художник вложил всё сердце и душу. Хотя многие окружающие, считая его занятие баловством или ветреной легкомысленностью, не относились к этому серьёзно. А он, в свою очередь, ничего не кому не доказывал. Знал свои возможности, и весь погруженный в работу, красотой латал душевные раны и многие разочарования. Сам до мелочей продумывал все композиционные мотивы, сам разработал новую технику, которую назвал альтернативной – отзвук античности в современной скульптуре. Количество работ уже давно позволяло представить свои творенья в законченном, композиционно-целостном виде. Но, как всякий художник, он не спешил: оттачивал каждую деталь, наносил последние штрихи, волновался и негодовал – болел стремлением к совершенству.
– Тебе понравилось? – подняв с песка пару ракушек и перекатывая их в ладони, взволнованно спросил Кот.
– Прости, я не готова на простой банальный комплимент. Сказать, что понравилось – это значить ничего не сказать. Это великолепно, Костя, и профессионально. Поверь, я кое-что понимаю в современном искусстве. Эта моя работа. И то, что ты мне сейчас показал… Это надо… показывать… Делать выставку… Приглашать зрителей, телевидение…
– Подожди! Так уж и показывать? Эротика – это для двоих. Хотя…, всё может быть.
– Ты так уклончиво и категорично говоришь об этом; вероятно, есть на то причина. Я чувствую, что не могу настаивать.
– Тебе надо сначала почувствовать?
– Да. Понимаешь, я не очень решительна. И только тогда, когда мне сердце подсказывает, тогда я и принимаю решение.
– По тебе не скажешь, – сухо проговорил художник и бросил ракушки в море. Кот немного напрягся от активной позиции гостьи. По разным причинам, он к этому был не готов. – Пока, на этом этапе, я сделал то, что хотел сделать.