Влечение
Шрифт:
Джесс невидящим взглядом уставилась в огонь. Она сняла вязаные шапочку и шарф и распустила волосы; щеки зарумянились. Роб подумал: «Она похожа не на чью-то мать, а просто на женщину». Он ощутил внутри себя вибрацию и беспокойно заерзал на деревянной скамье. Джесс повернулась к нему; их взгляды встретились.
— Схожу за выпивкой, — пробормотал он. В первый раз платила Джесс.
Когда он встал у стойки, спиной к ней, Джесс почудилось, будто она видит рядом с ним Дэнни. Вот он ущипнул Роба в знак приветствия.
Но стоило Робу вернуться и посмотреть на нее сверху вниз пытливым взглядом — и все круто изменилось.
Джесс видела в нем не друга ее сына, а хорошо знакомого мужчину. Ей уже не вернуть блаженного неведения, как не вернуть безукоризненный образ Дэнни. Они с Робом уже не утешают друг друга, не помогают уйти от жестокой реальности — нет, они перешагнули черту и ступили на новую почву, творя новую реальность.
Они продолжали сидеть в баре, не делая никаких признаний, почти не разговаривая. Добросовестно жевали, хотя ни один по-настоящему не хотел есть. Еда стала средством оттянуть то, что могло последовать.
К ним подошел багроволицый верзила.
— Послушайте, парочка…
Роб и Джесс одновременно повернулись к нему; Джесс почувствовала, как у нее, словно от ожога, разгорелись щеки. Верзила указал на незанятый стул за их столиком.
— Свободно?
— Конечно, дружище, — откликнулся Роб. — Смело можешь садиться.
— Нам пора, — пробормотала Джесс.
Он помог ей выйти из-за стола. Его прикосновения показались ей почти интимными. Давно уже до нее так никто не дотрагивался!
В машине Роб молчал, упорно глядя в окно. «У меня разыгралось воображение, — решила Джесс. — Я гожусь ему в матери». «Парочка»! Обхохочешься! В ее душе чувство облегчения боролось с разочарованием. Она всю дорогу кривила рот и кусала губы.
Возле дома она сказала:
— Я устала, Роб. Пойду лягу.
Он остался стоять в дверях.
— Мне уйти?
— Нет.
Она закрылась в своей спальне, разделась и легла. Снизу до нее долетали слабые звуки шагов Роба и тихое журчание музыки.
Роб неторопливо поднялся на второй этаж и задержался у ее спальни. Оттуда не доносилось ни звука. Он взялся за дверную ручку. Но тотчас отдернул руку, представив ее негодование. Еще немного постоял и, крадучись, отправился в спальню Бетт.
Джесс не знала, долго ли она спала. Открыв глаза, она вновь прошла через все стадии отчаяния, вызванные воспоминанием о смерти Дэнни. Но теперь к нему примешалось воспоминание о парне, спящем всего лишь через стенку, в каком-нибудь футе от нее. Она поворочалась, тщетно пытаясь снова забыться сном, но из этого ничего не вышло. Тело горело как в лихорадке.
Джесс рывком откинула одеяло и набросила на плечи старый шерстяной халат. Босиком, чтобы не шуметь, спустилась на кухню. Выпила стакан воды из-под крана. Задумчиво посмотрела на свое отражение в черном прямоугольнике окна. Поморгала от яркого электрического света.
В гостиной она провела пальцем по запыленной поверхности камина. Рождественская ночь… «Дэнни, я хочу, чтобы ты вернулся!..»
«Я тоже. Но его уже не вернуть». Это сказал Роб, и он совершенно прав. Дэнни умер. А они — живы.
— Дэнни, — произнесла она вслух и огляделась, словно в поисках сына. В ответ — тишина. Нет Дэнни. Померк даже его образ в душе.
«Нужно тянуть лямку», — сказал Роб. Каким-то непостижимым образом этот человек стал ей очень дорог, оккупировал ее мысли, разжег огонь, напомнил о том, что она загнала на задворки памяти. Неважно, к добру или к худу. Смешно даже думать, хочет она его или нет, потому что это неизбежно.
Джесс медленно, с остановками на каждой ступеньке, поднялась на второй этаж.
У двери в комнату Бетт она замешкалась, но в конце концов повернула ручку.
— Войдите, — послышался из темноты голос Роба.
Глава 6
Благословенная темнота. Джесс пробиралась ощупью, вытянув перед собой руку. Роб откинул одеяло, чтобы дать ей лечь рядом. Она завозилась с поясом; наконец халат упал на пол. Плечам стало холодно.
Чужие — и все же такие родные объятия!..
— Я сам чуть не вошел в вашу спальню. Но побоялся: вдруг вы рассердитесь?
— Я проснулась. И поняла, что больше не усну.
Он поцеловал ее.
— Можно потрогать вот здесь?
— Да.
— А здесь?
— О да.
От него исходил аромат молодости, чистоты и непосредственности. Хорошо, что темно и он не видит ее морщин и припухлостей. Роб гладил немного рыхлое, но гладкое тело с нежной кожей, на которой, чуть только тронь, выступали синяки. Тонкий и необычайно сложный запах женщины кружил голову, вызывал желание зарыться в нее лицом, искать утешения, как у матери.
— Что тебе нравится?
— О, ничего сверхъестественного.
— Так?
— Да.
Она и сама дотронулась. Он стал жадно целовать ее лицо — от глаз до горла.
— А тебе что нравится? — прошептала она.
— Не убирай руку. Так, еще… Повернись на бок.
Некоторое время они обходились без слов. Запутавшись в одеяле, сбросили его вместе с простыней на пол. Чтобы не мешали.
— У тебя есть… где-нибудь в тумбочке… чем я мог бы воспользоваться?