Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

Мэхэн Альфред Тайер

Главнокомандующий союзными силами Вильнев был на 80-пушечном корабле «Бюсантор», двенадцатом в строю, считая от головного корабля авангарда. Непосредственно впереди него шел огромный четырехдечный испанский корабль «Сантисима-Тринидад», голиаф между судами, которому предстоял теперь его последний бой. Шестым сзади «Бюсантора», и следовательно, восемнадцатым в строю, был испанский трехдечный корабль «Санта-Анна» под флагом вице-адмирала Алава. Союзные адмиралы занимали, таким образом, правый и левый фланги центра, на которые британские начальники и направили свои корабли, Нельсон – на «Бюсанторе», Колингвуд – на «Санта Анне».

«Ройял Соверин» был только недавно исправлен и благодаря своей новой модной обшивке легко оставил позади своих более старых товарищей. Таким образом, случилось, что корабль Колингвуда, обогнав других на три четверти мили,

один подошел к противнику на дальность пушечного выстрела и, вступив с ним в бой, в течение двадцати минут, не имея ни от кого из своих поддержки, выдерживал огонь всех враждебных судов, снаряды которых могли долететь до него… Поступок бесспорно отважный и надменный, но отнюдь не из таких, которые заслуживают подражания! Первый выстрел этой битвы был сделал по «Ройял Соверин» с корабля «Фокюэкс», следовавшего сзади «Санта-Анны». Это было как раз в полдень, и с открытием огня корабли обоих флотов подняли свои флаги, а испанцы при этом повесили на гиках большие деревянные кресты.

«Ройял Соверин» шел между тем молча, до тех пор, пока через десять минут не подошел близко под корму «Санта-Анны». Тогда он сделал залп из своих заряженных двойными зарядами орудий, положивший четыреста человек неприятельской команды, и, быстро приведя к ветру, занял позицию близко по борту противника, почти касаясь дульных срезов неприятельских орудий. Здесь «Ройял Соверин» выдерживал огонь не только своего главного противника, но и четырех других кораблей, три из которых имели назначение тесно замыкать промежуток между кораблями «Санта-Анна» и «Бюсантор» и таким образом составить непроходимый барьер для противника, старающегося прорвать центр. Факт этот рельефно показывает беспорядочность строя союзников, так как упомянутые три корабля оказались все в арьергарде и под ветром относительно назначенных им мест.

В течение пятнадцати минут «Ройял Соверин» был единственным британским кораблем в близкой схватке с противником. Затем вступил в бой его задний мателот, за которым постепенно последовали и другие корабли колонны. Сзади «Сайта-Анны» было пятнадцать кораблей, между которыми суда Колингвуда прорвались в различных местах, главным образом там, где его корабль проложил дорогу, – ставя в два огня и громя центр и передние корабли арьергарда противника и затем переходя к победоносным действиям против других. Без сомнения, многое было решено случаем в этом хаосе и сумятице, но первоначальный тактический план обеспечивал британцам сосредоточение при подавляющем численном перевесе против ограниченной части строя противника. Эта часть была разбита наголову при меньших потерях со стороны победителей, чем побежденных, потому что при таком перевесе в числе сообразительность и искусство британских командиров позволяли им быстро уничтожать все убывавшее число противников. Из шестнадцати кораблей, включая «Санта-Анну», составлявших союзный арьергард, двенадцать были взяты в плен или уничтожены.

Не ранее как в час пополудни – или почти через полчаса после того, как суда, следовавшие за Колингвудом, вступили в бой, – «Виктори» подошел к «Бюсантору» и дал по нему продольный залп с такими же ужасными результатами, какие пали на долю «Санта-Анны». Однако другой корабль, лежавший близко под ветром, загородил Нельсону дорогу, так что он не мог сцепиться на абордаж с главнокомандующим противника. «Виктори», не имея таким образом возможности прорвать неприятельскую линию, навалился на французский 74-пушечный корабль «Редутабль» и вступил с ним в жестокий бой. В половину второго Нельсон упал, смертельно раненный. Бой все еще не ослабевал.

Корабль, непосредственно следовавший за «Виктори», также столкнулся с «Редутаблем», который, таким образом, должен был сражаться с двумя противниками. Следующие три корабля британской наветренной колонны дали последовательно продольные залпы по «Бюсантору», действуя согласно распоряжениям Нельсона, рекомендовавшим употребить всевозможные усилия для пленения главнокомандующего союзников, – а затем, проходя далее, сосредоточили огонь на «Сантисима-Тринидаде». Таким образом, против флагманского корабля союзников, его переднего мателота и корабля, который с большими усилиями занял почетное место заднего мателота адмирала, хотя оно и не было назначено ему по расписанию, – короче говоря, против сердца неприятельской линии – сосредоточился при условиях в высшей степени выгодных огонь пяти неприятельских кораблей, из которых три были самыми большими. Благодаря этому не только увеличилось число призов британцев, но и была сделана большая брешь между арьергардом и авангардом союзных флотов. Эта брешь еще увеличилась вследствие странных движений корабля, занимавшего по расписанию место непосредственно за кормой Вильнева. Вскоре

после того как «Виктори» вступил в бой, этот корабль, спустившись, вышел из линии, повернул через фордевинд и направился к арьергарду; за ним последовали еще три корабля. Это движение приписывается желанию поддержать арьергард, но назвать его следует по меньшей мере необдуманным и несвоевременным; оно слишком мало оправдывается тем, что ни один из этих четырех кораблей не был взят в плен.

Таким образом, через два часа после того, как сражение началось, союзная эскадра была разрезана надвое, арьергард был окружен и в процессе поражения частей его сосредоточенными усилиями противника «Бюсантор», «Сантисима-Тринидад» и «Редутабль» принуждены были, в сущности, прекратить бой, хотя еще не сдались. Впереди «Сантисима-Тринидада» было десять кораблей, которые до тех пор еще не принимали участия в бою. Бездействие авангарда, хотя отчасти и объясняющееся слабостью ветра, все-таки заслуживает осуждения. Без десяти минут два часа Вильнев приказал этому авангарду сигналом вступить в бой и повернуть через фордевинд всем судам вместе. Это было исполнено с трудом, вследствие сильной зыби и недостатка ветра. В три часа, однако, все корабли окончили поворот, но с роковыми для себя последствиями не держались вместе. Пять из них, с адмиралом Дюмануаром, направились на ветер от сражавшихся, три под ветер от них и два, спустившись, совершенно оставили поле битвы. Из кораблей авангарда три были взяты в плен, увеличив потерю союзников до восемнадцати линейных кораблей, из которых один сгорел, а остальные сделались призами неприятеля. Приближение адмирала Дюмануара, если бы оно состоялось часом раньше, могло бы спасти Вильнева, теперь же было уже поздно. Обменявшись с неприятелем несколькими залпами на дальней дистанции, он спустился на юго-запад с четырьмя кораблями, так как один из тех, которые следовали за ним сначала, был отрезан от него.

В пять часов без четверти адмирал Гравина, корабль которого был арьергардным в строю в течение битвы и потерпел тяжкие потери, отступил к Кадису, приказав сигналом еще не сдавшимся кораблям подойти к нему. Пять других испанских кораблей и пять французских последовали за ним. Так как он удалялся, то последние два из могущих еще сопротивляться кораблей союзников спустили свои флаги.

Ночью 21-го числа эти одиннадцать кораблей стали на якорь у входа в Кадисскую гавань, в которую они не могли тогда войти, так как дул береговой ветер от юго-востока. В то же самое время британцы и их призы были снесены к берегу сильной зыбью, продолжавшейся в течение всей битвы; слабый ветер, дувший с моря, не позволил им выйти на простор. Положение их было чрезвычайно опасно. В полночь ветер сильно засвежел, но, к счастью, отошел к югу, откуда и дул шторм весь день 22-го числа. Корабли взяли курс на запад и отошли от берега с тринадцатью призами; остальные четыре стали на якорь близ мыса Трафальгар. В это утро «Бюсантор», бывший флагманский корабль Вильнева, разбился о скалы близ входа в Кадис. К вечеру «Редутабль», который так доблестно поддерживал его, начал тонуть за кормой буксировавшего его британского корабля. Ночью 22-го числа он затонул со всеми полуторастами людьми, остававшимися еще на нем. 24-го числа такая же судьба постигла и гигант «Сантисима-Тринидад», бывшего передним мателотом французского адмирала. Таким образом море поглотило и корабль последнего, и двух его мателотов.

В течение нескольких дней продолжался сильный ветер, направление которого менялось между румбами от NW до SW. 23-го числа пять кораблей, спасшихся во время битвы с адмиралом Гравиной, вышли в море с целью попытаться отрезать некоторые из призов, бывших под берегом. Они успели взять два из них, но так как те были совершенно разбиты, а три из спасителей были вынесены на берег и потерпели крушение, сопровождавшееся гибелью большего числа людей, то из этой храброй попытки, имевшей доброе намерение, вышло немного пользы. Два другие приза были отпущены британцами на свободу, так как последние не рассчитывали отстоять их, и ушли в Кадис. Из остальных британских призов все, кроме четырех, или стали на мель, или были уничтожены по приказанию Колингвуда, который отчаялся спасти их. Ни один из британских кораблей не погиб.

Из тридцати трех кораблей союзного французско-испанского флота, вышедших из Кадиса 20 октября, одиннадцать – пять французских и шесть испанских, представлявшие теперь большей частью негодные кузова, – снова были там на якоре в последний день месяца. Четыре, ушедшие в море под командой Дюмануара, встретились с такою же британской эскадрой близ мыса Ортегаля 4 ноября и были все взяты в плен. Считая и их, союзники потеряли двадцать два корабля, т. е. на два более того числа, с которым примирился Нельсон в свой смертный час.