Влюбись за неделю
Шрифт:
Эту дивную сцену с Дугалом Угрожающим и мной в виде Фрейи Салливан в кабинете Маскелайн я, наверное, не забуду никогда. Но, пожалуй, надо отдать директрисе должное. Она умела проигрывать с достоинством. Тем более огласка причин и условий контракта Дугала, хоть сейчас, хоть позже, ее тоже категорически не устраивала. Но Дугал обещал молчать, если она немедленно аннулирует оба контракта, и с ним, и со мной. Маскелайн согласилась. И в качестве «жеста доброй воли», а точнее, чтобы правда о смерти Шарлотты осталась правдой лишь для узкого круга лиц и никак не коснулась доброго
– Он здравомыслящий человек. Утрата дочери, разумеется, станет для него страшным ударом, но, думаю, мы найдем решение, которое устроит всех. ?н наверняка не захочет иметь ничего общего с женщиной, занявшей тело его «дорогой Шарлотты». А вы, как я вижу, уже нашли решение. Временное, полагаю?
– Надеюсь, оно станет постоянным, - заверила я. – У меня нет никакого желания ходить в чужом облике и пользоваться чужим именем.
Мистер Блер настоял на разговоре со мной – хотел лично убедиться, что его дочери больше нет. Тягостная встреча. Как я пережила бы ее без поддержки Дугала? Мы обменялись клятвой о неразглашении – мистер Блер, Маскелайн, я и Дугал. Я получила новые документы, уж не знаю, как мистер Блер их добывал, а Шарлотта – другую судьбу, о которой мне ничего не известно.
– Она жива. Остальное вас не касается, – заявил он, и я, конечно же, не стала возражать.
Тем вечером мы с Дугалом спонтанно, не сговариваясь, потянулись друг к другу, как будто обоим нужна была хорошая порция человеческого тепла и ласки. Как лекарство от леденящего холода, который царил на душе после встречи с отцом Шарлотты и директрисой. Но «лекарство» очень быстро превратилось в удовольствие, а та ночь стала первой из многих – нам оказалось хорошо вместе, очень хорошо. Именно тогда исчез страх, что теперь, освободившись от проклятия, мы посмотрим друг на друга иначе. И рассеялись последние сомнения.
А еще через две недели была свадьба. Тихая, камерная церемония: Дугал сказал, что шума вокруг его имени ему хватит на несколько лет вперед, а я и вовсе почти никого здесь не знала. Честер – шафер, Эльза – подружка невесты, и единственный зритель – Сабелла. Кольцо на пальце ощущалось… странно. Окончательно, но не как «все кончилось», а как «вот теперь-то все и начинается». Счастье с привкусом предвкушения…
Нет, все не стало легко, просто и прекрасно, словно по мановению волшебной палочки. Но мы с Дугалом и не хотели бы оказаться в безоблачной сказке. Разве можно радоваться солнцу, если оно светит круглые сутки?
»Мы с Дугалом»… Да, с ним легко и естественно получилось перейти от «мое» и «твое» к «мы» и «наше». Не во всем, конечно – осталось «твоя и моя работа», но это ничему не мешает. Даже наоборот.
Миссис Фрейя Норвуд ещё не сделала себе имя как журналист. Не так это быстро происходит. Я узнаю мир, набираюсь впечатлений, а заодно – прощупываю интересные темы. Честно говоря, это гораздо сложнее, чем было дома, ведь здесь мне интересно все. Даже конференции по алхимии, на которые несколько раз ездила с Дугалом. И пусть в докладах я по-прежнему понимаю разве что предлоги и отдельные слова, зато разговоры в
А Дугал Норвуд – ученый с мировым именем, один из ведущих экспертов Патентной Комиссии, изобретатель полутора десятков принципиально новых зелий и полутора сотен удачных модификаций известных рецептов. Почетный член пяти Академий, в число которых не входит Академия Панацеи. Маскелайн локти кусает от досады, но ничего не может сделать. В дом Сабеллы ей доступа нет, в нашу лондонскую квартиру – тем более. А когда доводится встречаться на публике, Дугал лишь издевательски вежливо с ней раскланивается и пресекает любые попытки завязать разговор.
Вот и озеро – волшебно синяя гладь под пасмурным небом, солнечный блик, хотя солнца не видно за тучами. Келс любопытен и уже почувствовал мое появление. Осталось переждать его обычное водное шоу со спецэффектами, но я знаю, как ускорить начало разговора. Достаточно вспомнить тот случай, о котором хочу поговорить.
Я искала что-нибудь необычное в подарок Сабелле. Такое же легкое, звонкое и волшебное, как она сама. Не знаю, как меня занесло в художественную галерею – картина была бы последним вариантом, о котором я подумала. Хотя бы потому, что в живописи не разбираюсь совсем.
Там я и увидела… его.
Тот самый портрет.
Замерла, до боли стиснув кулаки, убеждая себя, что мне показалось, почудилось. Это не сон… не тот жуткий сон с «портретом в синей гамме». Но, когда получилось вдохнуть и сделать шаг, сама увидела – и портрет не тот. Не настолько… потусторонний. Без пугающего пейзажа астрального мира, без призрачности в образе. Всего лишь лицо девушки, очень похожей на Шарлотту и слегка – на Салли, в голубоватом лунном свете, на берегу океана. Тревожное, да – но не более того.
«Джейкоб Хьюз. «Эхо чужой судьбы» – прочитала я и закрыла глаза. Джейкоб. Джейк. Тот самый художник и пьяная австралийская ночь, которая мне приснилась. Только сон. Так вообще бывает? Хоть в волшебном мире, хоть нет?
Издевательское ржание Келса выдернуло из воспоминаний. С Дугалом Келс общался красочными, зримыми образами, а вот мне чаще слал фразы, причем сказанные голосом Дугала и с самыми ядовитыми его интонациями. Подозреваю, это один из способов келпи скрасить вечность, забавляясь с людьми.
«Тебе уже ответили. Некоторым двуногим дано видеть и знать больше, чем остальным. Если бы они при этом еще и понимали, что именно видят и знают, мне не пришлось бы объяснять очевидное».
И правда… когда я показала купленный портрет Дугалу и Сабелле и рассказала о том сне, Дугал лишь пожал плечами и ответил:
– Вдохновение. Вещь крайне антинаучная, потому что необъяснима. Но с некоторыми случается.
– Со всеми случается, - улыбнулась Сабелла.
– Особенно часто – с творческими людьми. Идеи, картины, слова просто приходят. И никто не знает, откуда. Разве с вами так не бывает, Фрейя?