Влюбленные лжецы

Йейтс Ричард

— Вот здесь налево, — сказала Салли, — и мы практически дома. Вот так… Сюда.

— Вы здесь живете?

— Да. Я все объясню.

Это был огромный белый особняк, какие строили на старом Юге, с шестью колоннами, поднимающимися от веранды к высоко расположенной галерее, с множеством залитых солнцем окон и длинной пристройкой в форме крыла. За бассейном находилось несколько соединенных между собой надворных построек одного цвета и стиля.

— Мы всегда ходим этой дорогой мимо бассейна, — сказала Салли. — Парадным входом обычно никто не пользуется.

Просторную комнату, в которую она провела его через выходящую

на бассейн террасу, здесь было принято называть «логовом». Ее легко можно было превратить в библиотеку, если бы Салли задумала перетащить домой ту тысячу романов, что Эдгар Тодд держал в своем офисе. Высокие стены комнаты были обшиты панелями из приятного глазу темного дерева, там имелись глубокие кожаные кресла и диваны, а также камин, где трепетали язычки пламени, хотя день сегодня был теплый. Вокруг очага стояли скамьи из кованого железа, обитые кожей, и на одной из них, спиной к огню, сидел бледный грустный мальчик лет тринадцати. Руки его были зажаты в замок между бедер, и казалось, что он сидит здесь только потому, что заняться ему больше нечем.

— Привет, Кик! — поздоровалась с ним Салли. — Кикер, познакомься с Джеком Филдсом. А это Кикер Джарвис.

— Здравствуй, Кикер!

— Привет!

— Смотрел, как сегодня «Доджерс» [22] играли? — спросила Салли.

— Нет.

— Вот как! А почему?

— Не знаю. Не было настроения.

— А где твоя милая мама?

— Не знаю. Одевается, наверно.

— Его милая мама — моя старая подруга, — объяснила Салли. — Именно ей принадлежит этот громадный дом. Я здесь просто живу.

22

«Лос-Анджелес доджерс»— бейсбольная команда.

— Ага.

И когда минутой позже в комнату вошла мать мальчика, Джек подумал, что она действительно очаровательна: высокая и изящная, как Салли, и даже еще более миловидная — с длинными черными волосами и голубыми глазами, в которых загорались озорные огоньки, стоило лишь произнести ее имя — Джилл.

Но сегодня вечером женщина более соблазнительная, чем Салли, была ему не нужна — Салли вполне достаточно даже для Голливуда, — поэтому он внимательно разглядывал Джилл Джарвис, пытаясь найти следы растерянности или смущения на ее лице, имевшем форму сердечка. Впрочем, изучить его как следует у него не хватило времени — она быстро отвернулась.

— Салли, взгляни на это, — сказала она, швыряя ей в руки тяжелую книгу в мягкой обложке. — Замечательно, не правда ли? Я заказала эту книгу много недель назад и уже почти потеряла всякую надежду ее получить, и вот наконец она приходит с сегодняшней почтой. — (Украдкой взглянув на книгу, Джек прочитал ее заглавие: «Самый полный справочник для разгадывания кроссвордов и головоломок».) — Посмотри, какая она толстая. Теперь ни один кроссворд от меня не уйдет.

— Чудесно, — сказала Салли, возвращая ей книгу. — Извини, Джек, я оставлю тебя на минутку, ладно?

Она торопливо вышла в гостиную, широкую, как озеро, и он следил, как ее красивые ноги бесшумно взбегают по ступенькам лестницы в лучах бледного дневного света.

Джилл Джарвис пригласила Джека присесть и удалилась «принести что-нибудь выпить», оставив его

наедине с Кикером. Оба какое-то время пребывали в молчании, и оно становилось все более неловким.

— Ты ходишь в школу здесь неподалеку?

— Да.

На этом их разговор и закончился. На скамейке у очага лежали страницы комиксов из воскресной «Лос-Анджелес таймс». Мальчик отвернулся и сгорбился, вперив взор в газету, но Джек был почти уверен, что он не читает и даже не разглядывает картинки, а просто дожидается возвращения матери.

Над камином на месте, предназначенном для старого портрета в тяжелой раме или пейзажа, висел маленький рисунок циркового клоуна с меланхоличным лицом, выполненный кричаще-яркими красками на густо-черном фоне. Подпись художника, выведенная белой краской, настолько бросалась в глаза, что казалась названием: «Старр из Голливуда». Картинки такого рода можно увидеть по всей Америке на стенах третьесортных баров и буфетов, в душных приемных неудачливых врачей и дантистов, но в этой комнате она была настолько неуместна, что казалось, кто-то прилепил ее на стенку шутки ради. Впрочем, то же можно было сказать и о «Самом полном справочнике для разгадывания кроссвордов и головоломок», выставленном на всеобщее обозрение на кофейном столике ценою явно никак не меньше двух тысяч долларов.

— Не могу понять, почему задерживается Вуди, — сказала Джилл, внося в комнату поднос со спиртным.

— Хочешь, позвоню в студию? — спросил Кикер.

— Не беспокойся, он скоро появится — ты ведь знаешь Вуди.

Затем к ним спустилась Салли с мексиканской соломенной сумкой, плотно набитой, что радовало глаз: она действительно собиралась провести с ним все выходные, — и сказала: «Давай выпьем по рюмочке, Джек, и пойдем».

Но им пришлось выпить по две: домой вернулся улыбающийся Вуди и уговорил их составить ему компанию. Он был на вид немного моложе Джека, среднего роста, худощавый, в джинсах, индейских мокасинах с бахромой и причудливого фасона рубашке с металлическими застежками вместо пуговиц. У него была очень энергичная походка, почти вприсядку; лицо выражало ничем не прикрытое желание нравиться.

— Да, в Малибу, конечно, все замечательно, — сказал он, устроившись наконец в одном из кресел. — У меня там когда-то был дом — маленький, но очень милый. И все же в Беверли мне еще больше нравится: здесь чувствуешь себя как дома, иначе и не скажешь. Очень забавно: нигде и никогда в своей жизни я так себя не чувствовал. Налить еще?

— Нет, спасибо, — сказал Джек. — Нам пора.

— Когда тебя ждать, Салли? — спросила Джилл.

— Не знаю, — бросила в ответ Салли. Они уже шли к двери террасы, Джек нес мексиканскую сумку. — Я вам позвоню завтра, ладно?

— Я не дам тебе увести ее навсегда, Джек, — сказал Вуди. — Ты должен обещать, что скоро вернешь ее.

— Хорошо, — сказал Джек. — Обещаю.

Вырвавшись на свободу, они проскочили мимо бассейна и спустились вниз, к дороге, в машину Джека. Всю дорогу до дома — а она, казалось, почти не отняла у них времени — он наслаждался только что наступившей темнотой, тихой, напоенной ароматами ночью. Ему хотелось громко смеяться, потому что все складывалось замечательно, именно так, как и должно было складываться в его жизни: в недалеком будущем ожидаются хорошие заработки, впереди выходные, и рядом женщина, готовая любить его на берегу Тихого океана.