Влюбленный виконт
Шрифт:
«Итак, он говорит от моего имени», – подумала Мэдлин, Ощутив приступ веселого раздражения, хотя и понимая при этом, что на самом деле она ничего не имеет против.
– Виконт был так любезен, что согласился сопроводить меня.
– Если это и любезность, в чем я сомневаюсь, то самого эгоистичного толка, – возразил Люк, с очаровательным видом слегка приподняв брови. – Вы сегодня особенно великолепны, Бесс. Бриллианты Дебонне вам к лицу.
Фамильярность этого обращения не укрылась от Мэдлин, и она с трудом удержалась, чтобы не бросить на него укоризненный взгляд. Герцогиня
Очевидно, они хорошо знали друг друга. Вопрос в том, насколько хорошо.
Комплимент вызвал снисходительную улыбку той, кому был адресован.
– А вы, как всегда, необычайно хороши собой, милорд.
– Как Джордж?
Герцогиня отмахнулась от вопроса маленькой изящной ручкой.
– Хорошо, я думаю. Он в своем клубе. Вы знаете, он презирает такие светские приемы, как этот.
– Но кажется, этот прием имеет сокрушительный успех и все жаждали получить на него приглашение. Здесь собрался весь Лондон, полагаю?
И Люк окинул взглядом зал.
– Похоже на то, не правда л и? – Улыбка герцогини была просто великолепна. – Если устраиваешь такие приемы, нельзя не радоваться, что на них приходит столько народу. Мы с вами станцуем вальс попозже, если только леди Бруэр не будет против, что я одолжу вас у нее на несколько минут.
Как все просто. Мэдлин не очень понимала, что должна чувствовать. Единственное, что от нее потребовалось, – это войти в зал под руку с Люком, и все сразу доняли, что у них роман. Так и было на самом деле, но все равно она пришла в замешательство. До этого вечера на ее репутации не было ни единого пятнышка.
– Как будто я могу не позволить ему то, что ему хочется, – сказала Мэдлин, надеясь, что улыбка у нее получилась строгая. – Поскольку вы, кажется, хорошо знакомы, я уверена, что вы знаете – он весьма неподатлив.
– Как это верно. – Герцогиня рассмеялась и игриво похлопала Люка веером по плечу. Она хотя бы понимает вас, дорогой. – Я велела выставить бренди Джорджа, на тот случай если вы с Лонгхейвеном решите появиться здесь.
– Вы, Бесс, как всегда, слишком щедры.
– А вы, Олти, обладаете в избытке порочным шармом.
Да, Люк умеет быть очаровательным, умеет быть чувственным и соблазнительным. И еще он может быть недоступным и отчужденным. И всегда изыскан и красив.
Герцогиня направилась к другим гостям, и Мэдлин бросила на своего высокого спутника язвительный взгляд.
– Неужели с вами флиртуют все женщины?
Он пожал плечами.
– Я никогда не обращал на это особого внимания.
– Я спрашиваю только на тот случай, если ее светлость не единственная из присутствующих женщин, которая знает, какой сорт бренди вы предпочитаете.
– И знает также предпочтения Майкла, как вы слышали. Джордж, ее муж, мой друг. – Рост позволял ему смотреть поверх толпящихся гостей, и он кивнул в сторону одного угла огромного зала. – Господи, как здесь жарко. Давайте посмотрим, не сумеем ли мы пробраться к столу с напитками. Может быть, нас спасет бокал холодного шампанского.
Игристое
Ревность была для нее незнакомым чувством.
– Я никогда не прикасался к жене Джорджа, – пробормотал он так тихо, чтобы его могла услышать только она. – Так что вам не следует думать о герцогине дурно, поскольку мы действительно не более чем друзья.
Откуда же он узнал, о чем она думает? Мэдлин помаралась придать своему лицу равнодушное выражение.
– Вам незачем защищаться от меня.
– Я и не защищаюсь. Я защищаю ее.
– А это раздражает еще больше.
Как это бестактно с ее стороны – признаться в своем раздражении.
– Вы бы предпочли, чтобы я держался не так рыцарски?
Предпочла бы она? Нет, и все равно она была смешна, потому что на Люка у нее нет никаких прав. Он подошел к ней, и хотя ее неопытность в случайных любовных интрижках затрудняла их отношения, Мэдлин была достаточно умна – если она правильно разбирается в создавшемся положении – и понимала, что затруднения испытывает именно она.
Они прошли мимо группы матрон, которые даже не постарались скрыть свой интерес, а некоторые нагло подняли к глазам свои монокли.
– Прошу прощения, – сказала она сбивчиво и почти так же тихо. – Я не могу, как вы, хладнокровно относиться к нашей… к нашим обстоятельствам.
Лицо его смягчилось.
– Дорогая Мэджи, я все понимаю. В противном случае вы нравились бы мне гораздо меньше.
Она ему нравится. Ну что же, она полагает, что любовники должны нравиться друг другу. Большее осложнило бы дело.
Два следующих часа прошли, слившись в одно расплывшееся пятно. Она танцевала, пила шампанское, слушала гул голосов, поднимающийся над музыкой, то удивляясь, сколько человек говорят о ней, то решая, что это тщеславие – полагать, что ее жизнь вызывает такой интерес. Люк действительно танцевал с герцогиней, его белокурая красота контрастировала с ее темной элегантностью, и когда они пролетали мимо друг друга среди кружившихся пар, Люк улыбался Мэдлин, порочно изогнув губы, и от этого напряжение спадало с нее. Казалось, что их объединяет особая тайна, обещание того, что произойдет, когда они останутся одни, в объятиях друг друга.
«То же я чувствовала с Колином», – поняла она с тоской, кружась в такт с музыкой, держа руку на плече какого-то молодого человека, чьего имени не запомнила.
Только вот то, что у нее было с Люком, совсем не походило на ее супружескую жизнь.
– И тогда я решил, что изъятие дневника положит конец всему этому делу. – Майкл говорил своим обычным спокойным тоном, его карие глаза смотрели испытующе. – По крайней мере ты так сказал.
Мэдлин все еще танцевала, ее светлые волосы нельзя было не узнать, как и струящиеся движения тела, и Люк смотрел, как она вальсирует с задумчивым вниманием. Она выбрала для этого вечера платье из тафты цвета индиго, контрастирующее с ее кожей цвета слоновой кости.