Влюбленный виконт
Шрифт:
Скорее это можно было бы назвать вмешательством, но Элизабет ради матери удержалась от очередного саркастического замечания и просидела молча всю дорогу до дома, прислушиваясь к громыханию колес по мостовой. К тому времени, когда карета остановилась и лакей поспешил открыть дверцу, в ней начало утверждаться противоречивое чувство внутреннего удовлетворения. Быть может, ее реакция действительно была немного детской – ведь Элизабет была убеждена, что в достаточной степени взрослая и может судить о характере мужчины даже при
Она, разумеется, чувствовала, что у Питера Томаса есть скрытые мотивы продолжать свои льстивые ухаживания, так что не ошиблась, утверждая, что в состоянии сама разгадать – по крайней мере в данном случае – природу его ухаживаний. Но это означает, нехотя призналась она, позволяя Майлзу заботливо высадить ее из кареты, что он тоже прав.
Странно, но даже поссорившись из-за чего-нибудь, в главном они обычно соглашались. У них всегда было так.
– Ну что, мир? – тихо спросил он, задержав руки на ее талии и глядя ей в лицо.
«Сколько раз мы говорили друг другу эти слова», – подумала, она. Однако сейчас перед ней стоял не тот маленький мальчик, который толкал ее в грязь или предлагал удрать из дома и перейти вброд реку, что особенно строго запрещала им няня. Звездный свет обрисовывал четкие линии подбородка и изгиб бровей, и хотя в его золотистых глазах не было и тени сожалений, она обычно обнаруживала, что долго сердиться на него не может.
– Мир, – кивнула Элизабет, внезапно ощутив жар его ладоней сквозь ткань платья. – Если ты скажешь, почему лорд Питер такой нежелательный поклонник.
– Никогда. – Он опустил руки, лицо его внезапно стало непроницаемым. – Это не для твоих ушей, Элизабет, поверь мне.
– Ты старше меня всего на два года с небольшим. – В ее тоне прозвучала явная досада. – Почему ты можешь знать эти явно позорные вещи, а я не могу?
– Мужчины сплетничают, так же как и женщины. – Его широкие плечи слегка приподнялись, когда он небрежно пожал ими. – Я думаю, мы просто говорим о разных вещах. И не нужно вести себя так, будто закрытые мужские темы чем-то отличаются от тех, что обсуждают женщины. Я уверен, что ты знаешь определенные вещи, о которых никто никогда мне не расскажет.
– Может быть, мы могли бы обменяться сведениями.
Она, разумеется, шутила. Она никогда не скажет ему, что болтают о нем ее знакомые женщины. Это и так раздражает ее в достаточной степени; не хватало только, чтобы он об этом узнал.
– Я не защищаю Питера Томаса. Я защищаю тебя.
Странное замечание – Майлз защищает ее. Но, если припомнить, он ведь всегда так делал – на свой лад.
– Я буду избегать его, – согласилась она, тихонько отступая с поля битвы. – Быть может, ты снабдишь меня списком недостойных джентльменов с отвратительными тайнами, которые охотятся за невестами в нашем кругу?
Он рассмеялся, блеснув белыми зубами.
– А ты, в свою очередь, могла бы предостеречь меня особыми знаками, если какая-нибудь девица устремит взгляд на меня, холостяка, как на лакомый кусочек.
– Я предупредила тебя насчет Сюзанны Мейер. – Она шла по ступеням следом за ним, слегка приподняв кружевную юбку. – Но наверное, я свистну, как ты меня научил, если кто-нибудь появится на горизонте.
– Свист очень подобает леди.
– Ты так считаешь?
Она насмешливо улыбнулась.
– Я уверен, что ты произвела бы настоящий фурор в модных кругах, – сухо заметил он. – Да, ты предупредила меня насчет мисс Мейер. Так что теперь мы квиты. – Он остановился, пропуская ее перед собой. – И я благодарен тебе, потому что, хотя у нее есть кое-какие восхитительные… качества, мне хочется убежать от нее как можно быстрее.
Предположить, какие качества ему кажутся восхитительными, было не трудно.
– Как истинному повесе, – пробормотала Элизабет.
– Нет, – поправил он, – как мужчине, обладающему хотя бы крупицей чувства самосохранения.
– Объясни разницу.
Ответ Майлза не шел у нее из головы.
Неужели они только что ссорились? Как всегда, ссора прошла точно короткая летняя гроза.
– Избегать хищных ухаживаний пылких молодых женщин вовсе не то же самое, что соблазнять их, – сказал он, кривя рот.
– Я никогда не говорила, что ты их соблазняешь.
– Ты следишь за моей личной жизнью? Если так, ты, возможно, спросишь меня о подробностях и убедишься, что твои сведения точны.
– Наплевать мне на твои личные романы. – Она демонстративно отмахнулась от него. – Но при этом ты довольно часто заводишь о них разговор.
Они прошли через огромный великолепный холл и, подойдя к изящно изогнутой лестнице, начали подниматься наверх. Элизабет шла первая.
– Только потому, что ты разозлил меня сегодня.
– Разве это необычно? – прошептал он так тихо, что она едва расслышала.
Она полуобернулась и посмотрела ему прямо в глаза, потому что он стоял ниже на одну ступеньку. Его темно-каштановые волосы, блестящие при свете лампы, немного растрепались, он уже поставил ногу на следующую ступеньку, взгляд у него был вопросительный.
Непонятно почему, она вспыхнула. Они стояли совсем рядом, от него слабо, но ощутимо пахло одеколоном, и она осознала, какой он высокий, какое у него сильное атлетическое тело, и больше того: почувствовала его взгляд на себе.
И это Майлз.
И тут оказалось, что Элизабет не может найти саркастического ответа на его язвительное замечание. Они постояли так всего мгновение, потом он слегка вопросительно поднял брови, и она поняла, что сердце у нее гулко бьется.
Совершенно без всяких причин.