Влюбленный виконт
Шрифт:
– Конечно, Тревору здесь всегда рады. – Невестка Мэдлин прищурилась, глядя на солнце. – Он с каждым днем становится все больше похож на Колина.
– Я знаю.
Воспоминания уже не причиняли Мэдлин такой острой боли, как раньше. Это дал ей роман с Люком, не считая многого другого. Боль от утраты мужа не прошла – она никогда не пройдет, – но стала иной. Она больше не была причиной одиночества и печали, и Мэдлин могла вспоминать Колина, видя его в Треворе, вспоминать с нежностью и тоской, но уже не с острой болью. Теперь она стала женщиной, которая любила когда-то, и любила сильно, но она больше не была одинокой вдовой.
– Расскажите мне
Мэдлин очень любила общительного, но, надо сказать, весьма рассеянного мужа Марты. Она улыбнулась, рассматривая кончики своих туфель, видневшиеся из-под подола платья из муслина лимонного цвета, а потом подняла глаза.
– Право, Люка очень трудно описать. Если бы меня вынудили это сделать, я бы, вероятно, сказала, что это сложный человек, который предпочитает браться задело очень несложным способом.
– То есть?
Мэдлин давно знала, что, так или иначе, ей не удастся избежать этого разговора. Она размышляла, как объяснить невестке свое решение касательно Люка, но Марта всегда была ее близким другом, к тому же она тетка Тревора, и честность в отношениях с ней была для Мэдлин на первом месте.
– Он сказал мне, что его не интересует брак между нами. Так что мы с ним друзья, не более чем.
Марта смотрела на нее в замешательстве, она нахмурилась, лоб ее пересекла морщинка.
– Друзья? Не думаю, чтобы мужчина с репутацией лорда Олти имел женщин-друзей в строго платоническом смысле.
Если бы Мэдлин не покраснела, она, возможно, выдержала бы, но она не намеревалась лгать Марте.
– Я вдова, – осторожно сказала она. – Ко мне неприменимы те ограничения, какие применимы к барышням, только что начавшим выезжать в свет. Он часто сопровождает меня на светские приемы, и недавно вечером он пришел в нашу ложу в опере – где в том числе были моя мама и тетя Ида. Во всем остальном мы очень скрытны.
– Я… понимаю.
– Вот как?
Мэдлин хотелось, чтобы это была правда.
– Он необычайно красив, конечно.
В этих словах прозвучал едва уловимый оттенок неуверенности, как если бы Марта из милости пыталась найти оправдание своей невестке.
Да, он красив, но кроме телесной привлекательности в Люке было нечто гораздо большее, чем у иного титулованного джентльмена с приятной внешностью и поверхностным шармом.
Признание в том, что она завязала страстный роман с одним из самых известных лондонских холостяков, оказалось, пожалуй, самой трудной исповедью в жизни Мэдлин, особенно если учесть, что ей было важно мнение Марты о ней. Но то, что она собиралась сказать, было еще труднее. Мэдлин посмотрела на спокойный парк, на лужайку с играющими детьми, на густые вязы с листвой, трепещущей на летнем ветерке, и собралась с духом.
– Я очень люблю его.
За этими словами наступило молчание, был слышен только всплеск воды – это мяч опять угодил в пруд. Молодая няня принялась ворчать на шалуна, тот покорно выслушивал ее упреки, но лицо у него расплылось в подозрительно широкой усмешке.
– Я рада это слышать, – голос Марты звучал мягко. – Но я достаточно хорошо вас знаю и уже предположила это, потому что вы не смогли бы так легко вступить в подобную связь. Неужели о браке не может быть и речи?
– Он человек твердый… или был таким в самом начале. –
– Вряд ли кто-нибудь станет утверждать, что Олти принудил вас, – сухо сказала Марта. – У мужчины с такой репутацией всегда есть выбор. Я уверена, что за ним постоянно увиваются множество красивых дам.
Это была несомненная правда, но Мэдлин предпочитала не думать об этом.
– Я знала, что слухи дойдут до вас, и мне хотелось поговорить с вами, прежде чем вы сделаете какие-либо выводы. Я любовница, а не невеста.
– А как же Тревор?
Эти простые слова вовсе не были простыми.
– Конечно, я не могу о нем не думать, – медленно проговорила Мэдлин, подчеркивая каждое свое слово. – Но он еще очень мал, а интерес Люка ко мне не продлится долго. – Она всячески старалась говорить так, будто принимает то положение вещей, от которого у нее начинало болеть сердце каждый раз, когда она о нем думала. – Это не может длиться долго, исходя уже из одной природы того, как мы решили обставить нашу связь. Значит, если и произойдет какой-либо скандал, он останется в далеком прошлом к тому времени, когда Тревор станет настолько взрослым, чтобы что-то понимать, и я сомневаюсь, что это будет иметь какое-то значение. Быть может, он услышит об этом, а может быть, никогда не услышит. У меня нет ни малейшего желания сделать карьеру в качестве веселой вдовы, Марта. Я не хочу сказать, что таким способом я вознамерилась окончательно забыть о Колине. Это невозможно, и то, что происходит теперь, слишком сложно, это нельзя определить с легкостью, но оно как-то освободило меня. Я снова почувствовала себя женщиной.
Солнце припекало, несмотря на зонтики, и идиллический сельский пейзаж с каменным спокойным загородным домом, возвышавшимся у них за спинами, плохо сочетался с этим несколько скандальным разговором. От вымощенной террасы исходил жар, и Мэдлин убрала с шеи выбившийся влажный локон, беспокоивший ее.
Она ждала.
Для нее было очень важно, чтобы сестра Колина поняла ее. Это было гораздо труднее, чем впервые появиться вместе с Люком в обществе, что прошло достаточно сложно. Когда она вспоминала об этом; он присутствовал в ее воспоминаниях, и почему-то ей казалось совершенно естественным, что они вместе. Мнение родственников тоже было для нее важно, но Мэдлин знала – что бы она ни сказала о Люке, ее мать и тетя Ида будут уверены, что ее ждет свадьба. Ни одна из них не знала наверняка, что между нею и Люком были: еще и физические отношения, но с Мартой она чувствовала себя обязанной говорить полную правду – отчасти потому, что они были близкими подругами, отчасти из-за того, что обе любили Колина.
Наконец Марта, молчавшая, кажется, целую вечность, – а на самом деле прошло всего несколько минут, – сказала:
– Я понимаю все, кроме одного. Да, я понимаю, что вас привлекло в виконте, и, конечно, понимаю, почему он выбрал вас… вы очень хороши собой, Мэдлин, и многое можете предложить мужчине: ум, шарм, стиль и самое главное – горячее сердце. Колин вас обожал. Я уверена, что он обожал бы вас всю жизнь, даже если бы прожил сто лет. Хотя я и рада, что вы снова встретили любовь, но стоило ли вам соглашаться на менее чем полную меру взамен? И потом, у Тревора должны быть братья и сестры.