Влюбленный виконт
Шрифт:
Мэдлин заморгала, услышав такое откровенное признание.
– Понимаю.
– По-моему, все боятся, что я могу сказать или сделать что-то этакое. Ну, скажем… – рыжая бровь взметнулась вверх, – нарисовать любовницу брата в обнаженном виде. Вы не возражаете, что я пришла к вам без приглашения?
– Конечно, нет.
– Это вежливость и политичность или правда?
– Это правда. – Мэдлин говорила вполне серьезно. Ей предоставили приятную возможность бросить взгляд на часть жизни Люка, о которой она ничего не знала. – Прошу вас, останьтесь.
– Вас на удивление трудно шокировать, леди Бруэр. Мне это нравится.
– Моя жизнь в настоящее время идет не совсем консервативным и приемлемым курсом, – пробормотала Мэдлин, тщательно выбирая каждое слово. – В моем положении не следует бросать косые взгляды на кого бы то ни было. Насколько я поняла, это не Люк послал вас сюда.
– Конечно, нет. Он, может быть, даже разозлится на меня. – Регина откинулась на спинку диванчика и усмехнулась. Беззаботное выражение придало ее и без того красивому лицу неотразимое очарование. – К счастью, хотя он терпеть не может вмешательства в его жизнь, он очень быстро перестает злиться. Вам это известно?
Мэдлин не смогла не рассмеяться.
– Нет. Чего еще я не знаю?
– Уверена, что очень многого. У моего брата есть свои тайны, но вряд ли я выдаю что-то такое, чего вы уже не предположили.
– Он открывает только то, что хочет открыть, а это не так уж много, признаюсь.
– Да. – Регина окинула ее оценивающим взглядом. – Думаю, мы с вами поладим. Скажите, вы его любите?
На этот раз, услышав вопрос на такую личную тему при таком коротком знакомстве, Мэдлин все таки лишилась дара речи. Она не была уверена, что ответила бы даже своей матери, если бы та задала ей такой вопрос. Она сидела, чувствуя себя совершенно беспомощной.
– Вы должны его любить, – сказала Регина Доде философским тоном. – Я думала об этом. Это нетипичное поведение для вас и еще более нетипичное для него, значит, в вас должна быть какая-то скрытая причина, чтобы он поставил под удар вашу репутацию таким вот образом. Да, общество вряд ли подвергнет вас остракизму, поскольку вы вдова, но все равно вы старательно берегли этот статус долгое время. Люк не похож на других, и, признаюсь, ради него стоит рискнуть.
– Я не говорила ему об этом.
Слова Мэдлин прозвучали высокопарно, но все равно по ним было ясно, что она считает это правильным. Она не понимала, почему с такой легкостью признается в этом, но признавшись, почувствовала какое-то освобождение.
– Не говорили? – Регина подняла брови. – Ну, все равно, вы хорошо действуете на него. Но заставить его признаться самому себе, что вы не просто очередная преходящая фантазия, будет трудно. И все равно вы должны это сделать. Плохие сны ему теперь снятся реже, по крайней мере он не навещал меня поздно ночью с тех пор, как вы встретились.
– У него плохой сон?
На самом деле Мэдлин всегда засыпала первой, даже в ту ночь в трактире. Она ничего не знала о его бессоннице, и сразу
Его сестра кивнула, взгляд ее серых глаз был серьезен и далек.
– В Испании он потерял женщину, которую любил, и она все еще является ему в снах.
Похолодевшая, потрясенная Мэдлин сидела без движения. Громко пробили часы в углу.
Это многое объясняло.
И все же этого объяснения не вполне достаточно.
– Вы можете рассказать мне о ней?
Регина покачала головой, в ее серебристо-серых глазах читалось сочувствие.
– Нет. По двум причинам. Во-первых, я знаю недостаточно, чтобы помочь вам, а во-вторых, потому что это должен сделать он. – Она замолчала, а потом мягко добавила: – Люк хочет рассказать кому-то, и я думаю, что вы – это лучший выбор.
Глава 26
Это походило на беспокойство, которое охватывает человека перед сражением.
Люк узнал это беспокойство, это особое ощущение, которое крадется по коже и оставляет за собой отметины точно ядовитое животное с крошечными коготками. Нельзя назвать это ожиданием фатально неминуемой участи – так было бы чересчур драматично, – но просто чувствуешь: что-то не так, – и тебе становится не по себе.
Элис Стюарт была и родственницей лорда Бруэра, и, возможно, получателем значительной суммы денег как раз перед его смертью. Денежный подарок и смерть разделял короткий промежуток времени, и это тревожило Люка. Он надел сухую рубашку и достал чистый шейный платок, голова у него работала быстро и четко, пока он пересматривал немногие известные ему факты.
Муж Мэдлин взял деньги у своих банкиров и отдал их кому-то – возможно, миссис Стюарт, – а потом внезапно умер. Оставалось надеяться, что два этих события никак не связаны друг с другом, но они вызывали у него удивление. Колин Мей подарил этой женщине значительную сумму денег – или Майкл так считал, – а потом умер, неожиданно заболев.
Люку это не нравилось.
А потом, через пять долгих лет, всплыл на поверхность этот дневник. Почему? Впоследствии он был оставлен в таком месте, где его могли найти, и если так, это делало Фитча просто пешкой в игре. Хотелось ли еще кому-нибудь нарочно унизить Мэдлин?
Предполагалось, что Элис Стюарт имеет доступ в дом как гостья. Она могла взять дневник в любое время за эти пять лет, прошедших после смерти ее родственника. Положить дневник там, где его найдут, – дело несложное, и, честно говоря, этот поступок казался направленным нарочно против Мэдлин. Эта мысль пришла ему в голову, как только он узнал, как Фитч завладел дневником. Посылка чулок и подвязок тоже казалась злонамеренной, но в действительности, не опасной. Оглядываясь назад, можно сказать, что это скорее был поступок мстительной женщины.