Влюбляться лучше всего под музыку

Сокол Лена

– Ну, привет, – говорит Паша.

– Привет, – кладу ладони ему на грудь.

От кожи исходит настоящий жар. Знойный и жгучий. Подобный тому, что обычно плавит мозги жарким летним днем. Мне хочется касаться его тела снова и снова. Ноги предательски слабеют.

– Я уже успел соскучиться. – Он наклоняется так, что я почти чувствую, как соприкасаются наши ресницы.

– Чем докажешь?

Снова бросаю ему вызов, желая только одного – чтобы мы скорее слились в сладостной борьбе, но Паша просто целует меня. Нежно и трепетно. Словно неторопливо собирает росу с лепестков

утренней розы. И это очень неожиданно, потому действует на меня безошибочно. Будто выстрел вдруг попадает в цель.

Чувствую слабость: тело тает, а душа несется куда-то вверх, выше и выше. То, чего я так долго боялась, уже близко, и оно оказывается необычно приятным и желанным. Чувствую это, когда халат медленно падает к моим ногам, сброшенный легким и будто случайным движением его рук.

Чем дольше мы целуемся, тем настойчивее и глубже становятся наши поцелуи. Мне хочется, чтобы это не заканчивалось никогда. Хочется сказать ему, что я чувствую. Показать это своими движениями. Рассказать о том, как сильно хочу его. И о том, что больше не боюсь этого.

Мне хочется принадлежать только ему, и я послушно отдаюсь силе его крепких рук потому, что знаю, это – именно то, что мне нужно. То, чего всегда хотелось. Быть с ним, дышать одним воздухом, принимать друг друга, не боясь открыться полностью.

Мне не терпится слиться с ним воедино, делаю встречное движение, но Паша вдруг отступает в темноту и тянет меня за собой. Плохо ориентируясь в пространстве, все же догадываюсь, что мы направляемся в его комнату, залитую серебристым лунным светом. Крепко держусь за его руку и иду следом. Через пару секунд мы останавливаемся у кровати, поворачиваемся и начинаем с диким остервенением сдирать друг с друга одежду.

На пол летят его брюки, мой топ и наше нижнее белье. Мы стоим, обнаженные, и почему-то боимся теперь даже прикоснуться друг к другу. Я дышу хрипло и часто, и думаю только об одном: «Скорей бы». Все бы сейчас отдала за то, чтобы прекратить эту пытку. И вдруг это происходит.

Паша налетает, словно вихрь. Берет в ладони мое лицо, целует. И я хочу, чтобы он отныне был только моим. Моим. Мы горим и превращаемся в одно большое пламя. Ноги с ногами, живот к животу, голая грудь к голой груди. Срастаемся и пылаем, как чертовы факелы, желая сгореть дотла от родившейся между нами огненной страсти.

– Аня, – шепчет он в перерывах между поцелуями.

У меня перехватывает дух. Но я слышу свое имя снова и снова. А, может, он говорит что-то еще, мне трудно разобрать. Меня захватили ощущения. Кожа горит под сильными ладонями. Спина, поясница, ягодицы, бедра. Мне хочется, чтобы он наполнил меня собой, ведь каждое прикосновение теперь ранит сильнее ножа.

Я стону, когда его руки прижимают меня к себе. Задыхаюсь от желания, понимаю, что уже готова умолять его прекратить эту пытку. Впиваюсь губами, а затем и зубами в шею, притягиваю его к себе сильнее. И сильнее.

Впиваюсь ногтями. Чувствую запах мужчины, пропитавший меня почти насквозь, чувствую твердость его плоти. И силу там, внизу. Теряю способность

соображать, говорить. Понимаю, что не смогу больше сдерживаться.

Толкаю его на кровать и сажусь сверху. Захватываю руки над головой, делая Пашку совсем беспомощным. Наклоняюсь, касаясь его голой груди, и прикусываю его разгоряченные губы. Грубо, бездумно, не в силах сдерживаться и, кажется, даже ощущаю привкус крови во рту.

– Прости…

Его ладони вдруг перехватывают мои запястья и больно сжимают, заставляя вскрикнуть. Он делает это, перехватывая инициативу. Сильнее притягивает меня, буквально укладывает на себя сверху и отпускает, требовательно оглаживая спину и задерживаясь ненадолго на талии. Как раз то, что нужно. Втягиваю ртом воздух, стараясь не задохнуться.

Позволяю его рукам приподнять меня. Вижу безумное желание в глазах напротив. Серых, упрямых, всезнающих.

– Ты меня с ума сводишь, – шепчет Паша, и на его лице отражаются все чувства разом. Страсть, радость, любовь, восхищение. Желание, нестерпимое, дикое, яркое.

Пальцы сами скользят по его груди, губы приоткрываются в шумном выдохе. Чувствую, как он дрожит.

Дышу часто, ощущая всей кожей жар его тела. В это мгновение он обхватывает меня за задницу и одним резким движением усаживает на себя. Ох! Ударяюсь о его сильные бедра и словно ухожу в свободное падение. Плыву в волнах ощущений, окунаюсь в его тепло, боюсь сделать даже движение, чтобы не отпустить этот сладкий миг нашего первого раза.

Лечу…

И вдруг, будто придя в себя после этого неожиданного полета над пропастью, приподнимаюсь и начинаю двигаться быстро и яростно, вцепляясь дрожащими пальцами в его грудь. Быстро, еще быстрее, до помутнения рассудка. До капель пота, появившихся и почти явно ощущаемых мною на собственной спине. До тихих стонов, начавших срываться с наших губ.

Мы становимся одним целым на мгновение и почти взлетаем вместе в небеса, как вдруг звук открывающейся двери возвращает нас в реальность. Замираю на секунду и тут же соскакиваю, пытаясь руками выдрать из-под Пашки простынь, чтобы укутаться.

Нет! Этого не может быть! Может, нам это послышалось? Но тут в коридоре раздается хлопок.

– Да ла-а-адно, – стонет Пашка и подпрыгивает на кровати.

– Что? Кто? Как?! – Шепотом кричу я, в панике дергая за уголок одеяла.

Успеваю лишь прикрыть нижнюю часть туловища, когда вдруг зажигается свет в прихожей. Дверь в комнату мы, конечно, не закрыли, и поэтому оказываемся во всей красе перед глазами Елены Викторовны, их с Машей мамы.

Пашка успевает прикрыться подушкой, и пока я размышляю, упасть мне или отвернуться лицом к стене, притворившись мертвой, женщина становится свидетелем этой неприглядной сцены. Вот же блин…

– А… Аня… – Словно не веря своим глазам, произносит она.

– Тетя Лена… – Натягивая простынь на грудь, мычу я. – Здравствуйте…

Женщина смущенно опускает взгляд на пол и замечает разбросанную повсюду одежду, где среди прочего валяются мое нижнее белье и трусы ее сына.

Елена Викторовна густо краснеет.