Вне имён
Шрифт:
– Да.
– Тогда - вперед...
– Единственная проблема... У меня из вещей - только халат и тапочки.
– Дам тебе свою куртку и подыщу что-нибудь из старой обуви персонала, в чулане. Уходить тебе отсюда нужно срочно. Согласна?
– Да.
Часть 2. Фанни.
Глава 1. Долгий выходной день.
Она потянулась и растерянно оглядела свою комнату. Это была очередная съёмная хатка, маленькая и неуютная. Тесная, невзрачная комнатка, просто камера хранения для уставшего
Фанни сегодня совсем не хотелось вставать. Так, просто потому, что не хотелось вновь ощутить себя в этом, якобы реальном, мире с его вечными и докучливыми проблемами. Конечно же, самыми насущными. Первоочередной из которых была проблема поиска очередной подработки. Да, ей предстояло снова искать работу. А на прежней она продержалась всего лишь неделю. Недолго музыка играла...
Вчера, уже поздно вечером, ей неожиданно позвонил хозяин. Его гневный голос резко проорал ей в ухо, отдаваясь внутри черепа звуковым новомодным стереоэффектом, вмонтированным во все теперешние плейерфоны:
– Можете завтра больше не выходить!
– Но вы же сами сказали, что я завтра с восьми!
– робко возразила Фанни.
– Нет! Ты мне больше не нужна!
– и её наниматель резко оборвал свой звонок, явно не желая ничего больше слушать.
Тогда Фанни растерянно положила плейерфон на сиротливую прикроватную тумбочку и сразу же осознала, что с завтрашнего дня она вновь безработная, и что ей, по всей видимости, вовсе ничего не заплатят за уже отработанную в магазине канцтоваров неделю. Странная вещь... Первое чувство, которое она испытала - облегчение. Завтра не надо идти на работу!
Но сегодня будущее предстало ей уже совсем в другом свете. Когда она, наконец, выбралась из кровати и сползла вниз, на палас. Почему-то ей нравилось сидеть там, на паласе, опираясь спиной на край дивана. Быть может, потому, что у этого дивана, который хозяйка называла "софой", спинка была низкая и крайне неудобная; к тому же, хозяйка намекнула, что, если она сломает эту хлипкую конструкцию, то будет выплачивать ей сумму на покупку новой мебели. Фанни запрокинула назад, на мягкое сидение, голову, а потом, помедитировав так немного, пошла и заварила себе матэ. Снова присев на прежнее место, она взяла поставленную рядом с собой, прямо на пол, тыквенную калебасу, и, медленно попивая свой утренний напиток, начала припоминать в подробностях вчерашний день... Что же она сделала не так на этой проклятой работе?
Вроде бы, всё было так же, как и всегда. Ленка Мегадед, ругающаяся матом через каждое слово, не со зла, а для связки слов в предложении, - была на кассе. А Лана вместе с ней, Фанни, обслуживала покупателей. А в их отсутствие она постоянно напевала неизвестные Фанни ультрасовременные молодёжные реповые песни. В её исполнении, как ни странно, они показались Фанни даже ничего. Лана была стройной, даже слишком тоненькой, девушкой с крупными и выразительными серыми глазами. Нервы, правда, у неё совсем сдали, и Лана нервно и плаксиво, взахлёб постоянно откровенничала с Ленкой о своём парне, который её бросил: "Он никогда не разрешает ни с кем гулять, даже с подругами. Недавно мы вместе шли по улице, так он сильно ревновал меня даже ко всем прохожим, и всю дорогу молчал. А когда на меня смотрели проходящие мимо парни, он вертелся, как уж на сковородке. А дома он бьет меня: и за немытую посуду, и за позднее возвращение с работы. Даже тогда, когда я просто не вовремя подошла к нему сзади, чтобы обнять, когда он был весь целиком в компьютере... Он вскочил, как ошпаренный, и гневно вопил, чтобы я больше так никогда не делала. И это не смотря на то, что наш роман начался так душевно и трепетно: цветы, ночные прогулки, мой выпускной вечер в школе... Это - еще на родине, до того, как он уезжал. А потом он служил по контракту, в какой-то диверсионной группе. Стал другим, более нервным. Но всё же, он даже в Питер ради меня приехал. С тех пор, мы так и жили все вместе: мы с моим братом и Лешей снимаем трехкомнатную квартиру..."
"Рано сейчас начинают практически семейную жизнь почти все молоденькие девушки - лет в пятнадцать - семнадцать...Жуть! Они же совсем ещё дети, - подумала Фанни. И Лане, и Ленке было по семнадцать, и они уже пережили по нескольку совместных жизней с парнями, когда они стирали, мыли посуду, вместе снимали жилье. Даже, еще обучаясь в школе, они проходили и через это, и через бурные расставания... Фанни вдруг показалось, что эти юные девушки знают о жизни уже гораздо больше неё. Например, Ленка училась в медицинском училище, и лишь подрабатывала в этом киоске - дома одной ей, видите ли, было скучно, и она стремилась быть на людях. Всегда, безпрерывно. Ленка видала уже и роды, и смерти, и операции. Она училась на "отлично" и собиралась после окончания медучилища отправиться служить в горячие точки, о чем пока не спешила сообщать родителям: по распределению она могла бы спокойно остаться здесь, в Питере.
Ленка, в отличие от Ланы, была очень толстая, просто колобок, маленькая, но на лицо симпатичная и при такой комплекции совершенно без комплексов. Она имела какое-то неизлечимое заболевание, сильно осложнявшее ей жизнь, и постоянно глотала таблетки - как она сама поделилась с Ланой, отец Ленки получил в молодости сильную дозу облучения. Инвалидность ей, однако, не дали, хотя и были должны, и денег её семье на ребёнка не платили - сочли их достаточно обеспеченными. Но, когда Ленка краешком глаза просматривала свою карточку, заглядывая через плечо участковой медсестры, то с удивлением обнаружила, что по документам якобы несколько раз посетила шикарные пансионаты и курорты и даже побывала на далёких островах по льготной путёвке. Видимо, кто-то другой, как сказала она сама, "пропутешествовал на оформленные на меня дотации, или же получил халявные деньги"...
Несмотря на свою комплекцию, Ленка была очень подвижным, неуёмным и зажигательным существом, имела множество парней и ещё больше воздыхателей. "Да, ей будет скучно в простой, житейской атмосфере, она вся здесь - в событиях вокруг себя. Наверное, действительно, горячие точки - это её будущий выбор и судьба", - подумала вдруг Фанни.
Потом она приостановила поток ушедших в сторону размышлений и решила пересмотреть только непосредственные подробности вчерашнего дня. Вот девчата вышли покурить, оставив её временно одну... Покупателей не было. А между ней и ими, уже освоившимися на этой работе, как-то с первого же слова не заладился контакт, не возникло никаких отношений. Девушки интуитивно почувствовали её чуждость всему этому миру в целом и конкретно их молодёжному миру в частности, а последней, хотя и далеко не единственной каплей отчуждения был тот факт, что Фанни абсолютно не курит: не только травку, но даже и простые сигареты. Кроме того, когда она пришла на эту точку, сдури сказала, что ей двадцать. Для девчонок она сразу же стала слишком взрослой и слишком странной. Оказалось, что в этом ларьке стихийно подобрались лишь девчата от четырнадцати до восемнадцати.
Именно в то время, когда Ленка и Лана вышли на ступеньки покурить, сюда и нагрянул хозяин ларька, Семён Петрович, пожилой и вечно чем-нибудь недовольный человек. Он, выругавшись при входе на девчонок и продолжая бурчать что-то себе под нос, долго копался в букинистических книгах, тех, которые сдали сюда на этой неделе. Ему надо было оценить их и разложить по разделам. Покончив с этим, он заставил Фанни (которая здесь представилась Олимпиадой, а документов никто на этой работе не требовал) и Лану выравнивать учебники на полках и наклеивать везде на товар ценники, если обнаруживал их отсутствие. Рассердившись еще больше от выявленных беспорядков, Семён Петрович заставил Лану открыть стеклянный шкафчик. Он занимал всю глухую стену и служил витриной для выставки товара. Хозяин приказал Лане убрать с полок витрины выставленные иконки. Их, с не дюжим упрямством, громоздила туда жена хозяина, Раиса Сергеевна, но влетало за это всякий раз работницам ларька: об этом Фанни уже слыхала.
– Что здесь, богадельня, что ли?
– вновь орал Семён Петрович, брызгая во все стороны старческой слюной.
– Выставь лучше магнитики с видами города, для приезжих. Сейчас - их сезон, они должны хорошо расходиться!
Лана, крепко стиснув губы и нервно подрагивая всем телом, незамедлительно кинулась выполнять поручение хозяина, который, как только она закончила, послал её в подсобку за лестницей и заставил влезть на самую верхнюю полку и поправить стоящие там рюкзаки.
– Ещё одно замечание - и я тебя уволю!
– пригрозил он гневно, в этот свой приход избрав своей жертвой именно Лану.