Вне имён
Шрифт:
И не надо ему ни даров,
Ни насущного хлеба -
Он идёт и питается
Чувством и мыслью живых.
– Я помню эти твои строки. Помню, когда ты мне их написал. Но…Мне становится страшно, Неназываемый.
– Почему?
– Мне слишком хорошо, и впервые не одиноко. А за всё в этом мире надо платить… Я боюсь той цены, что предъявят мне высшие силы.
– Бог
– Я не знаю, что такое быть счастливой.
– Ты просто забыла, как это бывает, Фанни…
– Это бывают…миражи. Они проходят быстро, а вот испытания, посылаемые следом, длятся долго. И только… Не говори, что бог или боги не посылают человеку испытаний свыше тех, которые он в силах выдержать. Просто, те, кто не вынес испытаний, уже мертвы и ничего нам не расскажут.
– Всё – так. Однако, чем сильнее человек, тем больше испытаний выпадает на его долю. Потому и решили, что бог руководит их назначением. Обычно слабым везёт больше.
– Тогда – зачем быть сильными? Зачем быть умными, если везёт дуракам? Зачем быть красивыми, если везёт дурнушкам? Справедливыми – если мир в корне порочен и жалок?
– Потому, что всё не так, как кажется. Мы не видим истинной реальности и того, что происходит. Мы видим лишь то, что отображается в кривом зеркале общечеловеческих иллюзий. Мы живём в мире отражений и создаём следующие отражения, заполняя ими пустоту. Мы присутствуем на маскараде, который почему-то не закончился и вышел за пределы средневековых мистерий в так называемую "настоящую жизнь". Здесь почти не осталось реальности, остались только маски. За которыми порою совсем нет людей. Совсем. Абсолютно.
– Мне страшно…
– Не бойся, Фанни. Мы теперь вместе.
– Кстати, почему вы решили меня найти? Я же писала вам, что считаю те чувства, что не проявлены в реале, более возвышенными и достойными проявления? Они не убиты пошлостью навешанных на них ярлыков, не имеют ни обозначения, ни плотности… Они как бы вне времени и вне пространства. Я всегда хотела общаться со своими друзьями лишь в пределах интернета и никогда не пересекаться в реале… Я всегда писала об этом… Помните?
– Я всё помню, Фанни… Особенно – то ваше письмо, в котором…
– … Были стихи…
– Странные стихи… Как всегда, в твоём стиле…
Что для меня осталось?
Что обострится ввысь?
Если вчерашний парус
С мачтою – сорвались?
Или – пилить по нервам
Бешеным, злым смычком,
Или – по бездорожью
С порванным рюкзаком?
Нет на земле пристанищ,
В небе – тем более нет.
Снизу – адских ристалищ
Злой, красноватый свет,
Сверху – ледащий холод
И никаких забот.
Сверху – нависший молот,
Низ – наковальни лёд.
Если скользить по жизни -
То выдают глаза.
Если скорбеть и киснуть -
Слишком суха слеза.
Барахтаться и бороться -
Так слишком ржав окоём.
Залечь же на дно колодца -
Так больше и не вздохнём.
В силках бесконечно биться
За право быть мерой вещей?
Душа – нет, совсем не птица,
Зажата в тиски клещей.
Она беспокойно бьётся,
Но сталь тяжела оков…
Что же тогда остаётся?
В маске для дураков
Пред зеркалами кривляться?
Пыль, духота, нищета…
И у смешного паяца
Глубокие складки у рта…
Тайной твоей хочу я
Быть, и до хрипоты
Мысленно закричу я:
Не выдавай мечты!
Есть отголоски боли,
Рытвины пустоты -
Те, что звались любовью…
Будешь иное – ты!
У официантки в кафе были печальные, серые глаза, полные затаённой грусти. Она была тоненькая, будто бы полупрозрачная, и чем-то напомнила Фанни Лану из канцтоварного киоска."Странное дело, – подумала она, – Многие современные девушки делятся на две категории: или совсем худенькие, с ручками – ниточками, или же – просто тумбы, нередко ещё и огромного роста, со слоновьими ногами. Мутации от потребления суррогатов и всяких коктейлей?"
– Мы живем в эпоху тотального одиночества. В сжавшемся в комок, уменьшенном мире всеобщей толпы и отсутствия личного пространства, – шепнула Фанни.
– Да. И во времена, когда так необходима порой поддержка друзей, – возразил Неназываемый.
– Самое лучшее, что может сейчас сделать тайный друг – расстаться на пике отчаяния, – Фанни, произнеся это одними губами, отвернулась в сторону.
На маленькой сцене в глубине этого странного кафе девушка и парень в черных театральных облегающих костюмах разыгрывали странную пантомиму, смысла которой Фанни толком не поняла, поскольку сидела к сцене боком и лишь изредка бросала в её сторону взгляды, остальное время посвятив робкому разглядыванию своего спутника.