Вне подозрений
Шрифт:
— Поднимитесь наверх и начните обыск, — пробурчал Лангтон.
Анна осторожно взобралась по узкой винтовой лестнице на верхний этаж, где находились две спальни — хозяйская с ванной и для гостей. Спальня Дэниэлса не уступала своими размерами нижним комнатам. Четырехспальную кровать из тяжелого дуба украшали бледно-зеленые покрывала. Стены также были выкрашены в бледно-зеленый цвет, и вдоль них тянулись ряды высоких — до потолка — гардеробов. Внутри одного из них она увидела вмонтированный туалетный столик с зеркалом, и на нем стояли духи и баночки с кремами. Комната показалась ей безупречно чистой, в
Анна проверила висевшие костюмы, обшарила их карманы, обшлага брюк и оглядела стойки со сделанной на заказ обувью. Во все туфли поместили прочные деревянные распорки, чтобы в совершенстве сохранить их форму. Поношенными выглядели лишь бархатные тапочки с монограммами. Она обнаружила целых три пары — бледно-зеленые, по-королевски голубые и черные. Трудно было поверить, что эти элегантные костюмы и обувь принадлежали Энтони Даффи, сыну потасканной проститутки Лилиан.
Она перебрала и ощупала множество кашемировых свитеров и шелковых рубашек. На ночном столике у кровати лежали книги — в основном исторические, и все в твердых переплетах. Анна приподняла шелковое зеленое покрывало и увидела, что его оборотная сторона соткана из темно-зеленого кашемира. Да, Энтони Даффи знал, как надо жить. Однако ей бросилось в глаза отсутствие безделушек и памятных подарков.
В шкафу она осмотрела чистые и выглаженные простыни. В общем, в спальне она ничего не нашла. А эксперты обследовали ковер, на котором не оказалось ни пятен крови, ни вообще каких-либо пятен.
— Вы тут что-нибудь отыскали? — Лангтон стоял в дверях, и она подскочила от неожиданности.
— Нет, ничего. Я сейчас подумала: как странно, никаких памятных, личных вещей. Ну, знаете, фотографий…
— И внизу то же самое.
Лангтон приблизился к четырехспальной постели.
— На ней так и тянет отдохнуть, — ласково произнес он. — А под кровать вы заглянули? И под матрас?
— Да, — ответила она и покраснела.
— Как насчет верхнего этажа?
— Нет, туда я еще не добралась и как раз готовилась пойти, — солгала Анна.
Лангтон встал на кровать.
— Тут ничего нет.
Он спрыгнул и открыл дверь гардероба.
— Итак, начнем со следующей полки.
Он провел рукой по шелковым рубашкам и пробормотал:
— Симпатичные вещицы. И у него их вдоволь.
Анна вышла в узкий коридор за спальней и поднялась по другой, маленькой винтовой лестнице на последний этаж. Здесь все располагалось по-иному, хотя размеры комнат также были внушительными. Похоже, что наверху находились его библиотека и кабинет. Стол в кабинете был завален сценариями, документами и фотографиями, как правило, женскими, с написанными внизу от руки любовными признаниями. Она заметила и несколько фотографий интерьера, догадавшись, что это — характерное актерское суеверие и желание запечатлеть свое жилище. На столе стоял портативный компьютер, а в его ящиках разместились файлы с аккуратными надписями. В другом ящике хранилась электронная почта. Она начала разбирать документы и письма. В эту минуту на лестнице послышались шаги, и в кабинете появился Льюис.
— Да он со всеми знаком, верно? — Льюис обошел комнату по кругу, останавливаясь то у одной, то у другой картины.
— Вам не мешало бы прочесть его электронную почту. Вот уж кто не страдает
— Чтобы разгрести эти завалы, понадобится не один час.
Лангтон тоже поднялся наверх, и они увидели его на ступенях лестницы.
— Трэвис, мы тут уже все прочесали. Хватит. Ступайте вниз, в переднюю комнату. Туда, где он сейчас работает.
— Хорошо.
После ее ухода Лангтон осмотрел фотографии. Он помедлил и взял одну, на которой Дэниэлса засняли лежащим на яхте в обществе двух блондинок в крохотных бикини.
— Потрясающие женщины! — восхитился он.
— Вот почему я и считаю все подозрения бессмысленными, — откликнулся Льюис. — С какой стати мужчина, у которого под рукой такие красавицы, захочет иметь дело с грязными старыми проститутками?
Лангтон включил компьютер.
— Вот почему я и думаю, мы не за того типа ухватились, — повторил Льюис, продолжая исследовать файлы. А потом поднял голову. — Он говорил, что потерял снимки со слепками прежних зубов, не так ли?
— К чему ты это?
— Да вы только посмотрите, вот они. Рентгеновские фотографии плюс квитанции с оплатой и тому подобное.
— Мы их заберем. Дай-ка мне.
Лангтон проверил рентгеновские снимки, поднеся их к свету.
— Ну что же. Еще один небольшой шаг. Теплее, теплее. Мы чуточку продвинулись.
Анна постучала в запертую дверь гостиной, и Дэниэлс открыл ее.
— Я могу войти? — осведомилась она.
— Да, прошу вас.
Он отвернулся от нее, сел на диван, вытянув ноги, и снова стал читать сценарий.
— У вас прекрасный дом, — неловко заметила она.
— Благодарю вас.
Она смущенно принялась перелистывать журналы.
— Неужели визит к моему агенту был так необходим?
— Простите? — Она почувствовала, что он поглядел на нее.
— Я сказал, неужели визит к агенту был так необходим? Я поехал с вами в отделение. Почему вы просто не спросили у меня все, что требовалось узнать, когда я там был?
— Не думаю, что мы могли… — Она оборвала себя, и ее щеки зарделись от румянца. — Вам лучше спросить об этом суперинтенданта Лангтона.
Анна продолжала листать страницы следующего журнала, проверяя, не заложены ли между ними записка или обрывок бумаги.
Он склонил голову набок, изумленно посмотрев на нее.
— Что вы там ищете? Свидетельства обвинения в «Архитект Манфли»?
— Тут трудно что-либо предугадать, — откликнулась она с еле уловимой улыбкой и взяла со столика «Вог». — Вы когда-нибудь были женаты?
— Собирался. Но со мною нелегко ужиться, — ответил он и растянулся на диване. — Я просто помешан на чистоте. Но вы на это уже, наверное, обратили внимание.
— Да. — Она поднялась, подошла к полкам и выбрала наугад несколько книг. — В общем-то я и сама такая.
— Возможно, у меня выработалась подобная привычка, потому что в детстве я был лишен каких-либо личных вещей. Я всегда ходил в поношенной, секондхендовской одежде или и того хуже — в вещах с чужого плеча. Когда вас воспитывают приемные родители, они обычно заботятся о множестве других детей, и на вашу долю остается одежда в пятнах и дырах. Я возненавидел чужие запахи. Казалось, что все эти старые рубашки и брюки пропахли блевотиной или мочой.