Вне времени

Шеремет О.

— Каланмис, я ни разу не появлялся на работе или в универе в состоянии… нестояния. С этим всё нормально.

— А с чем — нет?

Друг устремил на меня пристальный взгляд янтарно-желтых глаз, глаз настоящего дроу. Вместо ответа я поднял ладони, сдаваясь на милость своего недавно нанятого секретаря.

— До сдачи курсовой — ничего крепче кефира не пью.

Каланмис еще посверлил меня для порядка, потом вздохнул и снова зарылся в бумаги. Леветировал через всю комнату кипу карт.

—

То, что ты просил.

Это был план энергетических линий Рраена, особенно — окрестностей Города Мира, наложенные на жилы гор. Если всё пройдет так, как задумано, я попробую создать сторожевые сети вокруг каждого более-менее значительного поселения дроу. И если ллоты снова вздумают напасть, их остановит заклятье… Пару раз обожгутся, больше не посмеют атаковать нас. Тогда можно будет расширить наши разработки горных пород, и отправлять отряды разведчиков в тоннели, доселе недоступные… Я оборвал себя — размечтался, Архимаг.

— Спасибо, Каланмис. Тьма, ты даже узлы отметил! Слушай, глядя, как ты работаешь, я начинаю сомневаться, что незаменимых существ нет.

Друг только хмыкнул. Некоторое время мы молчали, усердно черкая карандашами по сероватой бумаге, выделанной из лишайника, растущего по берегами подземных озер на нижних жарких уровнях.

— Завтра ты будешь с рыженькой?

— Её зовут Лаэли.

— Когда она перестанет называть меня Щуплым, я запомню её имя, — мы обменялись легкими улыбками. Имена темных эльфов никогда не отличались простотой.

— Да, мне нужен помощник, с которым я достаточно сработался.

Каланмис пробурчал нечто неразборчивое, и я швырнул в него маленькой ледяной стрелой.

— Никаких намеков.

— Могу и прямо сказать, — дроу глянул поверх очков. — Вы были бы отличной парой, если бы….

— Если бы озера были из чистого молока, если бы гномы танцевали вальс, если бы… — передразнил я. — Если бы она не была человеком.

— Ага! Значит, ты тоже об этом задумывался.

Массивная чернильница, кувыркаясь, понеслась по траектории, которая неминуемо бы завершилась высоким лбом товарища, но её пресекла толстая пачка документов.

— Хоть на что-то пригодились, — прокомментировал Каланмис, закатывая рукава фиолетово-черного камзола.

Взглядом я приказал двери закрыться и откинул волосы назад.

— Магия и кулаки? — товарищ запустил в меня красочной зеленой молнией.

— Магия и подручные предметы, — уклонился, взвешивая в руке очередную металлическую безделушку…

Кажется, моё месячное жалование уйдет на ремонт кабинета.

ЛАЭЛИ

До курсовй — три дня, на финальные подготовления. Потом в течение трех же суток комиссия будет заслушивать наши работы — о, этот миг, при одной мысли о котором колени начинают выстукивать гномью польку!

— Зато после защиты — выбор факультета и Четвертый Бал, — Алхаст приостановился на мгновение, сорвал колосок. — Странно, что здесь делает пшеница?

— Это к твоему факультету проблемы.

Я замерла в двух шагах впереди, оглядываясь на друга. Мало найдется идиотов — даже среди магиков — которые в свободное время, взявшись за ручку, будут мерять шагами территорию универа, вместо того, чтобы предаваться более приятным (и менее невинным) занятиям.

Пожав плечами, эльф аккуратно приладил колос на прежнее место, и тот благодарно закивал нам вслед.

Холм, овраг, торпинки, козы… Козы?

— А это к кому?

— К поварам, — предположила я, обходя стороной пугливую домашнюю скотинку. Мы выбрали для сегодняшней прогулки июньский сектор — не очень жаркий, холмистый, с редкими перелесками и неглубокой рекой.

Однако, даже увлеченная болтовней, я заметила, что Алхаст чаще обычного смотрит под ноги, чтобы не споткнуться, а один раз он провел ладонью по лбу, и правильные черты его лица исказились.

— Что с тобой? — совесть начала мучать нещадно: он явно себя не очень хорошо чувствует, а я даже не соизволила заметить.

Мы сели в тени рощи, рядом с пробивающимся из-под земли ключом. Светлый эльф слабо улыбнулся, облокотился о ствол дерева — но меня это не успокоило.

— Колись, крепкий орешек.

— Крак, — чертов светлый на полном серьезе не собирался давать никаких объяснений.

— Что, опять кирпич на голову упал?

— Нет, я… чуть-чуть отравился.

— В экспериментальных целях или по глупости выпил водички в кабинете Ксавье?

Я так не люблю выказывать беспокойства — даже если это касается самых близких мне людей… и нелюдей. Но ушастый уже привык к моей манере, и, снова улыбаясь — впрочем, он вечно улыбается! — взял мою руку, поцеловал запястье.

— Всё хорошо. У меня в комнате стоял кувшин с водой, но утром в ней почему-то оказался сок беладонны. Я не сразу заметил.

Чтобы Архимаг не сразу заметил, что пьет? Да скорее Вик улыбнется темному эльфу. Пришлось Алхасту, как он ни был недоволен таким поворотом событий, колоться до победного конца.

Оказалось, у ушастого в последнее время были серьезные проблемы со сном. Точнее, со снами — он их не видел. И снова я почувствовала, как внутри скребется некстати проснувшаяся совесть — хотя она всегда не вовремя. Еще хуже было от того, что Алхаст нисколько не ставил мне в вину подобную невнимательность — иногда мне хочется даже, чтобы он не был таким идеальным, этот гоулбоглазый эльф.