Внешний враг
Шрифт:
— Да оружие. Восток богат, а это значит, что мы должны защищать свои богатства. … Там мечи, кинжалы, луки. Все что угодно душе настоящего мужчины. Есть трехрядные кольчуги, доспехи, изготовленные мастерами из Дамаска. Копья с шести и трехгранными наконечниками, индийские дротики… Повозки забиты так, что и палец некуда сунуть…
Перечисление всего того, чем он был богат, доставляло ему истинное удовольствие, а пока он рассказывал о товарах Избор с Исином сметали угощение с блюд. Словоохотливый купец наверняка перечислил бы
— Как твое имя, человек? Почему ты не ешь? Может быть ты желаешь мне зла?
Гаврила спокойно посмотрел на купца.
— Те, кому я желаю зла долго не живут, — сообщил он ему. — К тому же все они остались там откуда я возвращаюсь. Сейчас я никому не желаю зла, и меньше всего тебе, приютившему нас в эту ночь у своего костра.
Муаммар смягчился и Гаврила, чтобы тот не очень-то радовался, добавил с удовольствием наблюдая, как глаза купца наполняются желтизной. Уже не золото, а желчь плескалась в них:
— Я ем только тогда, когда этого хочется мне, и только то, что мне хочется!
Избор хотел, было, по привычке коснуться Гаврилова колена, но вовремя отдернул руку.
— Не обижайся, уважаемый Муаммар. На этом человеке — благодать его Богов. Он готовит себя к необычайному подвигу, и дал обет ничего не есть. Он не может нарушить своего обещания Богам! Ты понимаешь?
Купец, подумав, кивнул.
— А сам ты, калика, какой веры?
— Я верю в тех Богов, которым угоден, — уклончиво ответил воевода.
— Какому же Богу ты угоден? — склонился к нему караванщик, желавший вызнать все до тонкости.
— Тому, о котором мы все думаем и которому служим… — Ответил Избор так значительно, что купец принял его за тайного сторонника ислама. Муаммар значительно закивал головой и передал воеводе куриную ногу. Смягчившись, он обратился к Гавриле с вопросом:
— Зачем ты постишься?
Гаврила задумался для вида, а потом сказал.
— Мои Боги избрали меня для совершения подвига, и я должен быть готов к нему!
— Твои Боги? — удивился караванщик. — Твоим Богам нужны люди, чтобы совершать чудеса?
Он рассмеялся:
— Слабы же тогда твои Боги. Аллах в этом не нуждается…
— Наши Боги всемогущи. И часть их сил в тех, кто верит в них!
Гаврила улыбнулся и хлопнул себя по рукоятке меча.
— Часть этой силы и сейчас при мне!
Караванщик не дрогнул, хотя это был серьезный аргумент. Он только пожал плечами.
— Наши Боги могут быть убедительным, когда это необходимо, — сказал молчавший до сих пор Исин. Он сказал это таким тоном, что-то ли от свежего ночного воздуха, то ли от чего-то еще Муаммар зябко передернул плечами.
— Наши Боги горазды на разные чудеса! — добавил Гаврила. — Им под силу убедить в моей правоте даже такого неверующего как ты.
— Да, — поспешно
— А как все это происходит у вас? — спросил Избор, ловя взглядом движение теней за спиной Гаврилы. Тот как обычно сидел спиной к огню и на фоне костра люди, ходившие за ним, были хорошо видны. — Само собой? Без участия людей?
— Все что происходит с нами, происходит по тем же причинам, что и все в этом мире — по воле Аллаха и совету пророка.
Масленников улыбнулся, это не понравилось караванщику, но он ничего не сказал и обратился к Избору.
— В основе нашей веры убежденность в том, что в мире есть две бесконечные вещи — Воля Аллаха и его милосердие! Благодаря и тому и другому мы иногда можем наблюдать чудеса, которые Аллах, по милосердию своему, производит для вразумления неверных. Этих чудес, да и преимуществ, которыми отличается наша вера перед всеми другими верами, привлекает к нам множество неверных!
Откровенное хвастовство бухарца разозлило богатыря. Не то чтобы он был как-то особенно настроен против Аллаха, но…
— Впервые слышу о том, что какое-то заблуждение имеет преимущества перед истинной верой — надменно сказал он. — О твоих чудесах мы поговорим позже, а сейчас я хотел бы услышать о том, что ты по заблуждению называешь преимуществами твоей веры.
Купец не понял, а точнее не захотел понять богатыря.
— Просто Аллах любит своих приверженцев позволяет им кое-что, что запрещено для неверных. Масленников и Муаммар задиристо смотрели друг на друга ощущая, что за каждым из них стоят его Боги. Избору стало ясно, что Гаврила притворяется слишком искренне и уже готов сделать глупость, поспешил вмешаться в разговор:
— Я, кажется, догадался, о чем ты говоришь! О многоженстве?
Каффади утвердительно кивнул:
— Аллах позволяет правоверному мусульманину иметь трех жен и бессчетное множество наложниц!
Скривив шею, он заглянул в лицо Гавриле.
— Ты говоришь о том, что твои Боги любят тебя? Почему же тогда они не дают вам высшего наслаждения, которого достоин мужчина?
Гаврила посмотрел на Исина и рассмеялся прямо в лицо караванщику.
— Разве ты не знаешь, что наши Боги позволяют мужчине иметь не три жены, а столько, сколько тот можно прокормить.
Муаммар дернул себя за бороду от огорчения, но быстро нашелся с ответом.
— Может быть, но вам никогда не достичь нашего рая…
— А каков он? — полюбопытствовал хазарин.
— О! Наш рай великолепен! Тенистые сады, фонтаны, вечно юные гурии. Даже после смерти самые достойные из нас продолжают жить земные радостями!
Глаза Муаммара заблестели и он с воодушевлением начал расписывать жизнь праведников в обществе вечных девственниц. Его спутники вздыхали и закатывали глаза, подтверждая сказанное кивками.