Внимание - чудо-мина !
Шрифт:
– Повторяю - уходите!
– Никуда я не пойду, товарищ полковник. Раз так, давайте вместе...
– Уходите - это приказ!
Капитан с тяжелым вздохом вылезает из колодца:
– Сюрприз под ящиком. Ради бога, не сдвиньте ящик! Капитан пятится от минного колодца, на ходу надевает шинель, отходит на взлетно-посадочную полосу, где стоит Коля Гришин, адъютант полковника, с его шинелью.
Полковник Маринов спокойно запускает руку под ящик, слегка приподнимая его другой рукой, нашаривает
Достав мину, он быстро перевязывает ее бечевкой.
Теперь можно перевести дух. До чего часто стучит больное сердце! Пульс - сто двадцать, не меньше. Никак не привыкнет сердце к этой работе!..
– Все в порядке!
– громко говорит полковник.
– Можно продолжать!
С аэродрома - на фронт, который почти вплотную подошел к Харькову.
Пропуская отступающие части Юго-Западного фронта, батальоны полковника Маринова под носом у атакующих гитлеровцев взрывают мосты, минируют раскисшие под осенними ливнями дороги.
Минеры оставляют на пути врага тридцать тысяч "листовок"противотанковых мин, около тысячи "орехов" - мин-сюрпризов, больше двух тысяч "кольев" - "эмзедушек". Огневая мощь ждущих своего часа мин равняется мощному залпу из десятков тысяч тяжелых и легких орудий. Всюду подстерегает врага смерть.
Сроки замедления в "эмзедушках" минеры устанавливают по графику, разработанному штабом полковника Маринова, с таким расчетом, чтобы взрывы происходили ежедневно в разных местах города.
Сделано все возможное для того, чтобы не пострадали харьковчане, остающиеся в городе, чтобы сберечь народное добро.
По инициативе Военного совета фронта не только огонь, но и воду заставляет город служить борьбе против захватчиков. По плану, составленному обкомом при содействии полковника Маринова, ночью харьковские пожарники открывают во многих нежилых, заминированных зданиях гидранты, чтобы затопить подвалы. Вода маскирует мины - мины затрудняют откачку воды.
ПО ПРИКАЗУ СТАВКИ...
В последний раз обходят Маринов и Ясенев дом "с календарем семнадцатого года". Все жильцы его, кроме минеров, уже выехали.
Печально выглядят в коридоре картины, оставшиеся от эвакуированного детского сада - картины, изображающие смеющихся беззаботно голых карапузов.
Полковник Маринов выходит с небольшим легким чемоданом на лестницу, смотрит на хоровод гипсовых малышей вокруг фонтана. Смутно белеют они в вечерней темноте.
Фронтовая канонада грохочет так, что дрожит весь дом, дрожит земля.
Подходя к "эмке", Маринов вдруг замечает, что по аллее поднимается чья-то темная фигура. Он выхватывает из кобуры пистолет ТТ, громко окликает человека в аллее.
– Кто идет?
– Свои, товарищ полковник!
– отвечает знакомый голос,
– Лейтенант Черняховский!
– узнает чекиста полковник.
– Какими судьбами?
Лейтенант подходит ближе, молодцевато козыряет,
– Назначен сюда в охрану, товарищ полковник!
– Вот как! Ну, на этой работе ты долго не продержишься!
– усмехается полковник.
– Вот-вот немец в город ворвется. Слышишь? Окружают. С трех сторон гремит. Как бы не окружили. Советую ехать с нами.
– Приказ, товарищ полковник, - отвечает, едва заметно пожимая плечами, Черняховский.
– Что ж, до встречи, лейтенант!
– говорит полковник, залезая в машину.
Захлопнув дверцу, он тихо добавляет:
– До свидания, "Тося"!
В канонаде уже можно различить отдельные пулеметные очереди. Это на окраине...
Черняховский запирает дверь в проходной, со стороны двора, изнутри, запирает ворота особняка, ловко перемахивает через ворота.
Улица пустынна. На воротах, на ограде белеют свежие листовки. Черняховский подходит к воротам, освещает фонариком листовку.
"Дейче зольдатен!"
Обращение к немецким солдатам. Опомнитесь, образумьтесь! Против кого вы воюете? Переходите на нашу сторону!..
Нет, сейчас их этим не возьмешь.
Он освещает фонариком часы на руке: товарищи должны с минуты на минуту подъехать. А вон и грузовик - полуторка с голубым огнем в прорезях зачехленных фар.
Когда полуторка останавливается у дома номер семнадцать, из открытого кузова выпрыгивает с автоматом на груди Коля Гришин. Он крепко жмет руку Черняховскому.
– Все в порядке, товарищ командир!
– возбужденно рапортует он Черняховскому.
– Разведывательно-подрывная группа "Максим" уходит из города последней.
Внезапно из-за забора дома напротив к грузовику протягиваются четыре грохочущие зеленые струи трассирующих пуль. Звенит разбитое стекло. Из пробитого радиатора брызжет вода. Из простреленных шин со свистом вырывается воздух. Падая, Коля Гришин срывает с шеи ремень автомата, открывает ответный огонь по деревянному забору.
Из кузова спрыгивают разведчики-подрывники группы "Максим". Их человек пятнадцать, почти все с автоматами.
Кто-то бросает автомат укрывшемуся за машиной Черняховскому. Командир взвода ППД бьет по забору, по трепетным язычкам сине-багрового пламени в пламегасителях автоматов.
– Вперед!
– зовет он, перебегая через улицу, ведя на бегу огонь.
Враг явно не ожидал такого оборота. За забором - топот бегущих ног.
Черняховский пинком распахивает калитку. Его ребята с разбегу ныряют через невысокий забор.