Внук Дьявола
Шрифт:
– Ты нарочно хотел меня напугать!
– Не исключено. Но пойми, тебе не стоит пока думать о приобретении лошадей.
Престон вышел из своего укрытия.
– Ну, положим, в скотине я мало что смыслю. Зато о тебе кое-что знаю.
– Да? Например?
– Недели за две, то есть с тех пор, как мы узнали, что ты тут, мой папа про тебя не так уж мало выяснил. Теперь мы знаем, почему у тебя нет матери.
Матери. Это слово больно резануло Колли. Он повернулся к Престону очень медленно, потому что заранее боялся услышать то, что скажет кузен.
– Как он
Он не решился на более прямой вопрос. Как они узнали, если никто, кроме Дьявола, по-видимому, ничего не знал? А перед стариком Колли сам дважды ставил этот вопрос, и оба раза Дьявол очень ясно давал понять, что обсуждать данную тему не желает.
– Он все знает, потому что нашлись документы.
«Спрашивай. Задавай вопросы», – приказал себе Колли.
– Что за документы?
– Твоя мать тебя продала, – отчеканил Престон с видимым удовольствием. Больше он ничего не добавил. Подобно драматическому актеру, он выдержал паузу, чтобы зловещий смысл сказанного как следует потряс собеседника.
– Не знаю, что ты такое говоришь, – медленно произнес Колли. – Человек не может продать человека.
– Так вот она – продала. Дед купил тебя у твоей матери, когда тебе было шесть месяцев. Не знаю, сколько он заплатил, но из документов понятно, что деньги она получала только в том случае, если уступала тебя ему. Она выбрала деньги и подписала бумаги.
Колли не мог смотреть на расплывающееся в довольной улыбке лицо Престона Ролинса. Колли не знал, отдает ли себе его так называемый кузен отчет в том, какую боль он ему причиняет. И задаваться этим вопросом он не стал. Ему предстояло найти ответ на значительно более важный вопрос: где правда?
Он поспешно вышел из конюшни и зашагал к дому. Когда он распахнул дверь гостиной, Альберт и Джеймс прервали разговор. С порога Колли выпалил:
– Он… Престон говорит, что ты заплатил моей матери деньги за то, чтобы она отдала меня тебе. Это правда?
Альберт пробормотал ругательство, а щеки Джеймса порозовели.
– Должно быть, он подслушивал мои разговоры с Тересой. Папа, клянусь тебе, сам я ничего ему не говорил.
– Это правда? – гневно повторил Колли.
Наконец-то сам Дьявол сделал попытку не отказаться от ответа вовсе, а дать уклончивый ответ:
– Я не совсем уверен, что понял твой вопрос. Она была молода и нуждалась в деньгах. Мы заключили честную сделку. Она получила деньги, а ты получил приют, где тебе ничто не угрожало.
Несмотря на замешательство Дьявола, в это мгновение Колли получил ответы на все интересовавшие его вопросы.
– Я все понял. Ты держал меня на своей ферме, чтобы убедиться в том, что я – сын Броди. Сам-то я тебя не интересовал, ведь ты даже не приезжал меня проведать, ты полностью поручил меня Чарли. Тебе нужен был лишь мой дармовой труд.
Альберт откинулся на высокую спинку кресла.
– Я никогда не делал вид, что мне твой труд не нужен.
Колли смешался; он не знал, чего он должен был ожидать от деда. Он получил то, чего добивался: истину. Которая оказалась непереносимой.
Не говоря ни слова, он вернулся в конюшню и переделал там все дела, какие только мог выдумать. Поскольку это было единственным способом оставаться подальше от всех Ролинсов.
Мучительно долго тянулся праздник. Колли не привык к рождественским торжествам. В прежние годы в сочельник Надин присылала в хибару у реки пирог, и Чарли с удовольствием отламывал большой кусок; других атрибутов Рождества в их доме не знали. Колли вспоминал прошлое, тосковал и избегал всех.
На следующий день после того, как Джеймс и его семейство уехали обратно в Нэшвилл, Альберт пришел к Колли на конюшню. Он прислонился к высокой перегородке между двумя стойлами и потребовал:
– Выкладывай, парень, все, что хочешь сказать. Тебя ведь многое грызло в последнее время.
Застигнутый врасплох, Колли вскочил на ноги, и слова полились без остановки.
– Ты сделал меня своей вещью. Тебе никогда не было дела до того, как я жил. Ты был всемогущим богом, потому что когда-то вынул из кармана какие-то деньги и забрал себе то единственное, что принадлежало только мне.
– Я не вынуждал твою мать брать деньги. Она согласилась на это не под дулом ружья. Она нуждалась в деньгах. Она любила их больше, чем тебя. Ничего не поделаешь, женщины таковы. Ты – незаконный сын, рожденный ею от человека, которого уже не было на свете. Что бы она стала делать с тобой?
– Значит, я не был ей нужен.
– Не жди, что я начну жалеть тебя.
– Я и не жду.
Колли тяжело опустился на охапку сена. Голос его дрожал, а в душе у него было пусто.
В то лето, когда старик забрал Колли к себе, родители не отпускали Лейни далеко от дома. Таким образом она постоянно находилась под суровым надзором отца и бдительным присмотром матери. Девочка понимала, что ее лишили свободы, но не протестовала, так как очень боялась разбудить тот самый, непонятный и дикий гнев отца.
Как-то раз в воскресной школе она услышала разговор о Колли и о себе. Тина Форбс, дочь библиотекарши, говорила двум девочкам:
– Вчера мистер Ролинс привез в город того мальчишку с реки. Господи, что за вид! Волосы до плеч, комбинезон мешком. Пугливый щенок! Все время в землю смотрит.
Другая девочка отозвалась:
– Моя тетка, что работает в школе, экзаменовала его. Она считает, что он чересчур тихий. Не говорит ни слова, пока мистер Ролинс его не заставит. И она говорит: бедная Дебора Торн, как она, должно быть, боится.
Лейни услышала эти слова, как только вошла в класс, и оцепенела на пороге.
– Почему? – ахнула она.
Ее опять охватило отчаяние. Она не сделала ничего плохого, почему же с ней обращаются как с пленницей?
Более того, папа сказал, что она больше никогда не увидит Колли.
Ни Тина, ни ее приятельница совершенно не смутились. Они сгорали от любопытства.
– Да из-за тебя и из-за него, вот почему, – сказала Тина.
Лейни взглянула на ее подругу и твердо заявила: – Мы не делали ничего такого, из-за чего маме следовало бы волноваться.