Во имя Абартона

Иорданская Дарья Алексеевна

– Не знаю, - соврал Реджинальд не моргнув глазом.
– Она повела студентов к врачу.

– Ну, вы ведь с ней увидитесь, - улыбнулся ректор.

– Непременно, - кивнул Реджинальд. Вашими, дорогой вон Грев, стараниями я с ней частенько вижусь.
– Я передам.

Вон Грев посмотрел на часы и всплеснул руками.

– Уже так поздно? Идите спать, Реджи, на вас лица нет. И завтра никакой работы! Даже не показывайтесь на территории, а то знаю я вас!

– Благодарю, ректор, - Реджинальд допил виски, отобрал несколько

крупных осколков, завернул их в носовой платок и поднялся.

Идея напиться по дороге домой все еще казалась заманчивой, но это не значит — верной. Реджинальд шел медленно, как на плаху, путаясь в собственных ногах. Прислушиваясь к себе. «Грезы спящей красавицы» способы внести в жизнь сумятицу, изрядно ее усложнить. Вожделение, когда его не получается контролировать, вообще все усложняет. Реджинальд ненавидел, когда что-то выходило из-под контроля, когда вокруг царил хаос. Этого добра и так в жизни хватает, не хватало еще хаоса в голове.

В животе заурчало, напоминая, что единственное на данный момент неутоленное желание — голод. Реджинальд толкнул калитку, взбежал на крыльцо, и сразу же заглянул на кухню. Мэб Дерован, так и не переодевшаяся, крутилась у плиты, помахивая деревянной лопаткой и напевая что-то протяжное. С трудом Реджинальд опознал арию Вероники из «Благородного разбойника», все его внимание привлекала сейчас порванная до талии юбка и мелькающее то и дело молочно-белое бедро женщины.

– Кхм.

Леди Дерован обернулась, поймала его взгляд и вспыхнула. На щеках проступил персикового оттенка румянец.

– Вы! Вы!
– лопаточка, точно шпага, была выставлена вперед.

– У вас что-то горит, - меланхолично заметил Реджинальд, отводя взгляд.

Мэб Дерован поспешно отвернулась к плите.

Реджинальд вздохнул, изучил содержимое холодильника — пустые недра, где одиноко стоит на полке баночка пикулей, давно просроченных — и открыл хлебницу. Кусок хлеба с джемом, и хватит на сегодня.

Желудок протестующе заурчал.

– Держите, - леди Мэб выставила на стол пару тарелок со слегка подгоревшей яичницей с гренками и зеленым луком. И пояснила: - Ненавижу, когда на меня пялятся голодным взглядом во время еды.

Взгляд был во всех смыслах голодный. Реджинальд коротко кивнул, снял пиджак, закатал рукава рубашки и сел к столу. Мэб устроилась напротив, накрыв колени скатертью. Стол был маленький, как и все в этом доме, и ноги их соприкасались. Чуть подвинувшись, можно было ощутить коленями колени сотрапезника. Реджинальд резко, едва не уронив стул, поднялся и пересел на подоконник.

– Что вы сказали ректору?

– Что в нас бросили склянкой с неизвестным содержимым. Завтра у нас с вами выходной.

– Потрясающе, - вяло откликнулась Мэб.

– Леди Дерован…

– Не будем ходить вокруг да около, - предложила женщина.

– Мне нужно выпить!
– Реджинальд отставил тарелку, поднялся и принялся обшаривать шкафчики.

– Верхний левый, - подсказала Мэб.
– Мне плесните.

Реджинальд отыскал бутылку полынного ликера — не совсем то, что нужно, но другого алкоголя в доме не

оказалось — наполнил две рюмки и свою опустошил залпом. Налил еще.

– Леди Дерован…

– Связь установлена, - быстро проговорила Мэб.
– А значит подобные... инциденты будут повторяться. Регулярно.

– Да вам бы в дипломаты, леди Мэб, - фыркнул Реджинальд.
– Давайте называть вещи своими именами. Вы, я, секс.

– Мне не нравится это слово, - поморщилась Мэб.

– Совокупление?
– предложил Реджинальд язвительно.
– Копуляция? Трах? Сношение? Могу принести словарь синонимов, леди Дерован, найдем слово, которое вас устроит.

Женщина выпила ликер, также залпом, скривилась, поставила рюмку мимо стола.

– Прекратите паясничать!

– Я устал, леди Дерован. И, поверьте, эта связь последнее, что мне нужно. Но она существует. Боги, и почему вы не выбрали Верне?

– Сама гадаю!
– огрызнулась Мэб.
– Давайте прекратим этот скандал и поговорим, как взрослые люди.

– С удовольствием, - Реджинальд привалился к холодильнику. Усталость вдруг навалилась и начала болеть голова, пока еще слабо, однако в будущем это обещало нешуточную мигрень.
– Желание будет появляться, часто и непредсказуемо, пока мы не найдем антидот. И сопротивляться ему, увы, бесполезно.

– Бесполезно?
– нахмурилась Мэб.

– Вы же историк! Вспомните Августина Авольенского. Он скончался в муках, разлученный со своей Элоизой. Мартин Эльси, граф Суинток оскопил себя, но и это не помогло. Умер в муках. Про Элоизу напомнить?

– Спасибо, не нужно, - пробормотала мрачная леди Мэб.
– Что вы предлагаете? Прыгать к вам в койку при каждом удобном случае? И как долго? Пока чары не выдохнутся? Самое короткое зафиксированное воздействие, насколько я помню — десять лет.

– Пока мы не получим антидот.

Леди Мэб оглушительно фыркнула.

– Эншо! Его не существует!

– Пока, - кивнул Реджинальд.
– Поверьте, я не хочу попадать к вам в сексуальное рабство на десять лет, леди Дерован, а это отличный стимул найти нужную формулу.

– Вы? Вы ко мне в рабство?!
– Мэб оскорбилась не на шутку. В другой раз Реджинальда позабавило бы выражение ее лица. Сейчас он был слишком измотан.

– Это палка о двух концах, леди Дерован. Мы оба — пострадавшие, давайте не будет еще больше усугублять наше положение.

– Хорошо, - вздохнула Мэб.
– Но в таком случае, нам нужен договор. Пакт, если хотите.

– Еще один?
– Реджинальд кивнул на прикрепленный к холодильнику магнитом лист с правилами совместного пользования кухней. Подобных правил по всему дому было развешено десятка три.

– Базовый. Самый главный.

– Мне записывать?
– Реджинальд с издевательской ухмылкой достал блокнот и карандаш.

– Нет, вы лучше запомните, - Мэб нагнулась, подняла рюмку, изучила отколовшийся краешек, налила ликер и выпила. Выбросила рюмку в корзину для мусора.
– Первое. Ни одна живая душа не должна знать о произошедшем.