Во имя Ишмаэля
Шрифт:
«Вернусь на Фатебенефрателли, сдам дело в полицию нравов. Да пошли они все в задницу! И партизаны — тоже в задницу. И вообще зачем я сюда пришел?..»
Пальто на ведре. Вот таким же обмякшим был пакет с ребенком. Кусочки высохшей краски на ведре напоминали обрывки бумаги. Не хватало воздуха. Он поднял пальто, теперь уже высохшее. Запах застарелой пыли вызывал ассоциации с лунным пейзажем. Нагнувшись за пальто, Монторси заметил щель в двери, за ведром. Из нее пробивалась полоска слабого света. Он стал на колени, наклонился вплотную к щели (вновь ощутил запах пыли…). Движения воздуха не было. Дверь вела вовсе не на лестницу палаццо Реале, как он предположил сначала.
Архив продолжался и за дверью.
Монторси осмотрел замок, массивный и нехолодный: значит, между коридором и пространством за дверью не было перепадов температуры. Он ощупал пальцами деревянную поверхность: дверь была растресканной, массивной
Монторси закрыл окно, задвинул пыльные шторы. Подойдя к двери, он поднял ногу и с силой ударил… Раздался сухой треск… Створки поддались, огромный замок качнулся и со звоном упал на пол. Монторси остолбенел от того, что предстало перед его глазами. В стеклянной раке лежала высохшая коричневая мумия партизана, усеянная буграми и болячками. Монторси приблизился к раке, рот его непроизвольно запал, как у мумии. Голова партизана, испещренная высохшими прожилками, сохраняла еще остатки поседевших волос. Веки были сомкнуты, губы сжаты в странную гримасу, нос осел и был почти незаметен. На шее выделялся ярко-красный, аккуратно повязанный и словно только что выглаженный платок. Одет он был в полотняную рубашку, когда-то белую, а теперь пожелтевшую. Все это лишь подчеркивало бренность окаменевших останков, хранившихся внутри стеклянного гроба. Грудь партизана была раздута, как у больного эмфиземой, на руках, выглядывавших из обшлагов рубахи, не было пальцев, штанины синеватых брюк лежали плоско на тощих ногах, белые носки были слишком свободны для высохших щиколоток, ступни — слегка раздвинуты. Этот спекшийся человеческий остов, неразложившийся под стеклом, находился в метре от земли. С потолка на него падал почти нематериальный свет, с трудом проникавший в продолговатую раку.
Монторси чуть ли не на цыпочках подошел к раке. Нагнулся к стеклу. В глаза бросились сузившиеся, окаменевшие вены… Казалось, внутри стоит зловоние… Веки, блестевшие, как кожа на ботинках, не были съежены в отличие от губ, за которыми чувствовалось наличие одного зуба, почти разрушенного, но еще державшегося. Культи рук распростерлись на суровом полотне, на котором лежало тело… Первый взгляд на тело создавал впечатление, что оно окутано запахом нечистот…
Монторси прочитал надпись на пожухлой табличке, помещенной внутри раки.
Неизвестный партизан
Тело бойца одной из бригад, расквартированных в Вальтеллине, было обнаружено Витторио Мессери и Марчелло Даванци 15 августа 1954 г. на выходе ледника деи Форни у местечка Санта Катерина Вальфурва 22 сентября 1954 г. Институт паталогоанатомии Сондрийского университета передал в дар останки неизвестного бойца нашему архиву в присутствии директора архива Маурицио Менеллы, президента Национальной ассоциации партизан Марио Анноне, мэра Милана Вирджилио Феррари и президента АГИП [4] Энрико Маттеи, которые затем воздали почести павшему партизану, ставшему символом Сопротивления фашистским интервентам.
4
Associazione Generate Italiana Petroli — Всеобщая итальянская компания по эксплуатации нефтяных месторождений и заводов по переработке нефти.
Ниже более мелким шрифтом было написано:
Исследование останков выявило три входных пулевых отверстия в брюшной полости, возникших, по всей вероятности, во время расстрела. Тело было найдено нетронутым. На убитом была теплая одежда и ботинки с шипами. Тело хорошо сохранилось в условиях низкой температуры внутри ледника. Неизвестны обстоятельства гибели партизана, и нет сведений о стычках, происходивших на столь большой высоте, на которой было обнаружено тело.
Казалось, он дышит… Стекло слегка запотело… Может, действительно что-то просачивалось внутрь: какие-то минеральные включения… Они реяли в воздухе в виде белесых частиц, которые сообщались с внутренним слоем воздуха в раке, еще более удушающего, чем в комнате.
Монторси на минуту закрыл глаза. Он вздохнул: это был почти приговор его исканиям. Повернулся, чтобы выйти. Его тошнило. Снова взглянул на мумию с лицом, неподвижно уставленным в потолок. Ощутил во рту кислый привкус. Сделал шаг вперед. Пол уходил из-под ног, как у человека, оказавшегося в невесомости. Его шатало.
Открыв глаза, он увидел на белой стене, рядом с выбитой им дверью, плакат в рамке из багета, обращенный в сторону мумии. На нем был изображен ребенок, слегка расплывчатый, неулыбающийся, которому не было и десяти месяцев.
От ребенка к мумии. Мумия. Ребенок на плакате. Ребенок на Джуриати. Снова мумия. Снова рука ребенка на Джуриати.
Он едва успел выйти из комнаты и нагнуться над ведром за дверью.
Позыв. Другой. Его выворотило чуть ли не наизнанку.
Инспектор Гвидо Лопес
МИЛАН
25 МАРТА 2001
15:30
Среди многочисленных движений, возникших повсеместно в Соединенных Штатах после Второй мировой войны, только некоторые достигли международного успеха, причем дело не обошлось без обращения к оккультизму и магическим обрядам.
Доклад американских спецслужб производил жуткое впечатление.
Лопес сделал последнюю затяжку, посмотрел, как рассеивается облако дыма. Самокрутка совсем не помогла. Беспокойство не проходило. Он прислушался к слабому стуку своего сердца. Снова открыл картонную папку, еще раз перелистал доклад американских спецслужб. Безумие. Совершенное безумие. Капитан Сантовито был прав. Это невероятно. Но именно поэтому жестко, душераздирающе, непредсказуемо. Самый опасный замысел, о котором он когда-либо читал.
Американцы ввели контрольные протоколы для наблюдения за Сетью. Это было в порядке вещей. Речь шла о программе, о своего рода системе перехвата, которую спецслужбы с подрывной целью сумели внедрить между серверами и внешней Сетью. Любое послание по электронной почте, любая связь, любая попытка войти на сервер или выйти из него засекалась и полностью записывалась. Агентство национальной безопасности установило тщательный контроль за имеющими выход в Сеть компьютерами, принадлежащими людям из подозрительных кругов, лицам, за которыми велось наблюдение, за компьютерами, с которых выходили в интернет через стоящие на учете номера телефонов, из учреждений и предприятий. АНБ ожидало попыток нападения на органы власти, особенно после беспорядков в Сиэтле, где те же люди, которые теперь соберутся в Черноббио, принимали участие во Всемирном форуме Международного валютного фонда. В зону охвата попали не только хакеры, потенциальные террористы или дезинформационные группы. Среди многих организаций, чьи серверы были поставлены на мониторинг, оказались также некоторые секты. Разумеется, немыслимо было, чтобы весь коммуникационный поток контролировался одними операторами. АНБ создало устройство отслеживания, автоматически выделявшее в электронной почте ключевые слова. Рапорты подавались ежедневно. Если какой-либо пользователь находящегося под контролем сервера упоминал имена «Буш» или «Аллах», его письмо вычленяли из общего потока и отдельно просматривали в специальном отделении АНБ. Это была кропотливая работа. Однако она давала подробные реальные данные о деятельности группировок, обычно неподконтрольных, предполагаемых опасностях, которые могли от них исходить. На практике это был огромный бездушный электронный поток. В любом случае за день проверялось несколько тысяч сообщений. Программа была построена по лексическому принципу и не умела самостоятельно определять смысл фраз, в которых появлялись ключевые слова. И все же она делала свою работу. И делала хорошо. Руководству АНБ удалось выявить структуру и каналы связи между оппозиционными группировками, практикующими и не практикующими насильственные методы, определить основных участников широкого антиглобалистского движения, ответственного за беспорядки в Сиэтле. Они сумели, эти ребята из АНБ, полностью обеспечить прикрытие на форуме в Давосе, предшествовавшем встрече в Черноббио — мероприятию более крупного масштаба. Все правые силы в США были поставлены на учет. АНБ держала под контролем весь или почти весь поток электронной почты организаций фашистского толка — центральных групп и миноритарных фракций. Сообщения с европейских серверов упоминались настолько часто, что этого было достаточно, чтобы понять, что и в Европе слежка была почти тотальной. Именно с европейского компьютера было отправлено сообщение, которое американцы сочли наиболее опасным. Оно грозило безопасности участников форума в Черноббио. Это была главная угроза. И она ничего общего не имела с теми неприятностями, которых ожидали спецслужбы. Е-мейл ушел с персонального компьютера в Германии, обслуживавшегося контролируемым провайдером. В докладе текст сообщения воспроизводился полностью, в переводе. Если прочесть его, не зная содержания остального доклада, письмо казалось непонятным. На последних страницах доклада, однако, была описана стратегия. Можно было с большой степенью вероятности предположить, что это и есть именно та стратегия, которой воспользуется оппозиционная группа…