Во имя Зоны
Шрифт:
Цыган потряс головой, отгоняя наваждение. Верней, пытаясь смотреть на вещи как на нечто знакомое, известное, понятное. Будем считать, что земля твердая. Главное — не наступить на нее…
— Ай! — вскрикнул Ботаник и забарахтался. — Меня кто-то трогает! Там, внизу!
— Черт, началось, — пробормотал Рамир. Нащупал на груди крестик, быстрым жестом поднес к губам и спрятал обратно под куртку. — Не обращай внимания, плыви быстрей! — крикнул он.
На могильной плите стало тесно, когда выбрался Падла, и Цыган перепрыгнул на соседнюю. Та словно
Сержант поддержал Ботаника, и они вместе выбрались на мрамор. Долг с Рваным уже перескочили к Цыгану.
— Куда теперь? — отрывисто спросил Долг.
Солнце вышло из-за серых холмов и осветило кладбище до самых дальних уголков. Красавицы туи расцвели яркой зеленью, кусты и осины раскрасились желтым и красным, пожухлый папоротник расправил листья, а цыганские хижины на могилах заиграли всеми цветами радуги. Воздух был тих и прозрачен, по-осеннему свеж. Сталкеры начали оглядываться, удивленные этим преображением.
— А здесь неплохо! — воскликнул Рваный. — Красиво, кровосос меня побери!
— Берегите мозги, — буркнул Цыган. — Не давайте ему залезть в голову.
— Чё еще? Кому ему? — обернулся Падла. Кладбище словно кинуло на него отсвет, и лицо бандита стало живее и красивее, чем было обычно, даже глаза-изюмины горели, как лампочки на новогодней елке.
— Двигаем к хижинам, спрячемся за ними и пересадим, — сказал Цыган, проигнорировав вопрос, и, повернувшись, начал прыгать с могилы на могилу. Долг и Рваный последовали за ним; после некоторого колебания и Падла поскакал следом.
Сержант дернул за плечо Ботаника, который сидел на коленях на краю плиты и, близоруко щурясь, всматривался в колыхание «земли».
— Пошли уже. Лаборант с трудом оторвался от созерцания и нехотя последовал за остальными.
— Эй, а ведь это не цыганское кладбище, а хохляцкое! — воскликнул Падла, прыгнув на очередную могилу. Он нагнулся к кресту и ладонью стер грязь. — Микола какой-то похоронен.
— Понятное дело, — откликнулся Цыган. Гранитная плита качнулась под ногами, он застыл, раскинув руки. — Здесь когда-то два больших села рядом было. А ты думал, цыгане хоронили своих и тут же и жили?
— Да хрен вас, цыган, разберет. — Падла прыгнул и оказался напротив хижины, сложенной из крашеных досок. Краска облупилась, висела клочьями. Вход закрывала выцветшая полосатая тряпка с дырой посередине. — Внутри, что ли, спрячемся?
— Я бы не советовал. — Цыган обошел хижину, уселся на краю плиты.
— А чего так? — Рваный поднял закрывающую вход тряпку другой хижины и заглянул внутрь, держа «калаш» у груди.
— Здесь мало аномалий, — заметил Долг, подходя к Цыгану.
— Обычных аномалий почти нет, — кивнул наемник. — Мы у самого Могильника, а тут свои странности. Черт знает, почему так. Рваный выпучил глаза и попятился, тыча стволом автомата в сторону хижины:
— Видели? Вы это видели?!
— Чё там? — Падла прыгнул на плиту к свободовцу, заглянул в домик. — Ну, скелеты, нашел чего пугаться, амбал… Эй! — Он отшатнулся. — Мне померещилось или они чё-то сказали?
— Ты тоже слышал? — хрипло спросил амбал. — К зомбям я привык, но говорящие скелеты — это уже чересчур.
Набежали облака, солнце скрылось, по кладбищу прошел ветерок. За соседней хижиной между могилами были перекинуты доски. Сержант сел на них, подобрав ноги, положил на колени «калаш». Ботаник бродил по большой могильной плите, как зверь в клетке, и все оглядывался по сторонам немного растерянно.
— Сядь! — сказал ему Цыган. — Военсталы скоро будут здесь.
Рваный застыл, глядя куда-то в сторону холмов, затем медленно поднял руку, показывая пальцем на высокую тую. Рука немного дрожала.
— Смотрите! — прошептал он, но так, что его услышали все. Сталкеры обернулись.
Ветер усилился, он качал дерево, шевелил зеленые ветки, крона туи сминалась, и казалось, что черные просветы между ветвями складываются в лицо — вот появились глаза, а вот открылся рот…
— Ты… кто… — провыл ветер. Или это спросило дерево? Долг вскинул «калаш». Цыган встал, положив ладонь на цевье его автомата:
— Только не стреляй, оно этого не любит.
— Кто? — Падла завертел лохматой башкой. Цыган поморщился:
— Я не знаю. Это как будто само кладбище пытается вступить с тобой в контакт. Главное — не давайте ему подобраться к голове.
— А то что? — Рваный попятился и чуть не свалился с плиты — в последний момент Падла схватил его за рукав.
— Сделает то же, что с этими беднягами в хижинах: залезет в башку и высосет мозг досуха, — с раздражением сказал Цыган. — Я не силен в теории. Может, это сама Зона говорит. Просто не обращайте внимания.
— Зачем мы сюда залезли?! — воскликнул Рваный, побледнев. — Они меня нервируют! Цыган почувствовал подступающую тошноту, в голове зашумело.
— Ложитесь! — прохрипел он. И сбросил с затылка неизвестно как оказавшуюся там ветку — сразу стало легче.
— Еще и ложиться?! — Падлу передернуло от отвращения.
Громкий треск послышался от березовой рощи, за оградой показались фигуры в «цифровом» камуфляже. Рваный без слов упал на плиту и заполз за хижину, не переставая с подозрением коситься на нее. Сержант толкнул Ботаника, и тот полетел на доски рядом с ним. Падла уже лежал сбоку от Рваного, Долг присел за хижиной возле Цыгана.
Рамир осторожно посмотрел из-под торчащей сухой ветки. За шиворот ему посыпались иголки, спина и шея тут же зверски зачесались.
Военсталы вышли из леса, рассыпались по поляне у кладбища, настороженно оглядываясь. Они переговаривались, но отсюда было не разобрать слов. Один военстал, убрав оружие, наклонился над землей, почти исчезнув из виду — виднелась только его спина. Он походил, согнувшись, вдоль ограды, затем выпрямился и, вытянув руку, показал на кладбище.
— У них следопыт, — прошептал Долг. — Они знают, что мы здесь.