Во мне живет вселенная
Шрифт:
Он убирает прядь волос с моего лица и продолжает:
– Я хочу, чтобы ты видела в жизни только лучшее и открывала в себе и в других самое лучшее. Я хочу, чтобы ты была веселой и чуточку сумасшедшей, чтобы улыбалась как можно чаще и совершала безумные поступки, от которых люди обычно или крутят пальцем у виска или безудержно смеются.
Я хочу, чтобы ты верила в себя, когда другие не верят, и верила в других, когда они в себя не верят.
Я
Я хочу, чтобы ты была свободна от денег и любила ходить босиком, чтобы ты путешествовала и обожала животных.
Жизнь так прекрасна! Я хочу, чтобы ты помнила это.
Хоуп встает, и я вместе с ним. Он крепко обнимает меня и шепчет:
– Ты видела моего прототипа в кафе. Он приходит туда каждый день, хотя ты его не замечаешь. Краем глаза ты видишь, что он на тебя смотрит, но не обращаешь на это внимания.
Хоуп отстраняется. Я смотрю в его глаза, а он смотрит в мои. Я хочу так много сказать, но все слова вдруг пропадают, растворяются, как назло в самый неподходящий момент. Хоуп кивает. Ему ничего не нужно говорить, он и так знает.
– Улыбайся!
– говорит он.
– И жизнь улыбнется в ответ...
Светило солнце. Ватные облака неспешно скользили по небу. Желтые, красные и бледно-зеленые листья кружились в осеннем танце; витрины магазинов искрились в мириадах солнечных лучах. Родители с детьми собирали листья с полуголых деревьев или с земли, делая из них своеобразные букеты. Искрились стекла машин, как и витрины магазинов, отражая улыбку солнца; они напоминали бриллианты, в своем ярком, прерывающемся блеске. Бездомный сидел на картонках, отдавая часть своего завтрака такой же бездомной собаке; он улыбался, и собака дружелюбно виляла своим лохматым хвостом.
В руках я держала горячее кофе и бутерброды. Я подошла к ним; мужчина с заросшей бородой поднял голову и настороженно посмотрел на меня, собака замерла. Я протянула ему еду и стаканчик и погладила собаку, а потом пошла дальше.
Бездомный крикнул:
– Спасибо!
Я обернулась и помахала ему рукой.
Босоногий музыкант играл на скрипке. Мало кто обращал на него внимания, но ему это и не требовалось. Он улыбался, и глаза его были закрыты в блаженной истоме. Музыкант играл страстно, безудержно, и все в нем говорило о бесконечной любви к своему делу.
Я положила мелкие купюры ему в банку, и когда он закончил, громко похлопала.
Музыкант засмеялся и, похоже, засмущался, а потом заиграл снова.
Я пошла дальше, думая о том, что жизнь все-таки прекрасна.
– Ты не надумала вернуться в колледж?
– спросила Саша, обслужив один из своих столиков. Она, не дожидаясь ответа, пошла на кухню, но мой смех остановил ее на полпути.
– Надумала, - ответила я.
На секунду Саша замерла, а затем стала оглядываться, словно убеждаясь, что я говорю с ней, а не с кем-то другим.
– Надумала что?
– недоверчиво произнесла она.
– Надумала вернуться в колледж.
Саша прищурилась, медленно повернула голову на бок, проговорив:
– Ты шутишь.
– Нет, - улыбаясь, ответила я.
Саша рассмеялась своим по-детски искренним смехом и бросилась ко мне в объятия.
– Я думала, ты никогда этого не скажешь! Ты не представляешь, как там скучно без тебя!
Я обняла ее в ответ, и обнимала до тех пор, пока не почувствовала на себе чей-то взгляд.
– Пойду, обслужу столик, - сказала я, отстраняясь от Саши.
Она проследила за моим взглядом и многозначительно улыбнулась.
– Привет, - сказала я, глядя на точную копию Хоупа. Я знала, что это не он, но меня не покидало ощущение, будто мы знакомы, и знаем друг о друге гораздо больше, чем кто бы то ни был.
– Привет, - улыбаясь, ответил он.
Я взглянула на его белую рубашку и потертые джинсы и спросила:
– У вас нет случайно красного галстука?
Он посмотрел на меня долгим взглядом, как смотрел Хоуп, будто знал все мои тайны и секреты, и тихо рассмеялся.
– А ты как думаешь, Лина?
– в ответ спросил он, и я могла поклясться, что увидела в его глазах вселенную, нашу вселенную...
?