Во славу доминиона!
Шрифт:
— Массовое очарование! Прошибает всех, кроме… — Недовольно глянув на меня, она облизнулась: — Кроме нашего стойкого центуриона. Хаккар, как?
— Любовь, — ответил я, улыбнувшись.
— Ого! — ахнула Лерра. — А ты нам ничего раньше не рассказывал! Как зовут счастливицу?
На языке крутилось имя Риты, но назвал я другое:
— Нега. Она тоже суккуба…
Все это время Ридик не сводил с меня задумчивого взгляда. Каждый раз, чувствуя навязчивое внимание и поворачивая голову, я натыкался на улыбку от уха до уха. Он
— Где Ридик?!! — надрывая глотку, проорал я.
Чертов Шутник довел отряд до белого каления своими «шутками», от которых не было смешно, и «фокусами», как вот этот вот, очередной. Демон шел рядом, что-то говорил невпопад, вставал на руки и делал кульбиты, словно заправский акробат, а потом его речь оборвалась на полуслове, и Ридик исчез.
— Да эльф с ним, — махнула рукой Лерра. — Достал.
— Пока не найдем, дальше не двинемся, — твердо сказал я, остывая. — Каким бы кретином он ни был, но он наш.
— Наш кретин, — согласился Мотиф. — Вон он, кстати! Тупарик к лесу мчится…
Демон махнул на стометровые заросли. До момента, когда локацию изменил Хаос, эта растительность могла бы быть сосновым бором, но сейчас больше напоминала клубок гигантских червей, покрытых отвратительной щетиной.
Первый час в Очаге Пустоты — самом опасном месте в Преисподней и кошмарнейшем во вселенной, по мнению смертных, — мы были сосредоточены на Шутнике, остальное отошло на второй план.
Он все время хотел быть в центре внимания, а нас и упрашивать не пришлось, потому что Ридик единственный знал местность и подстерегающие нас опасности.
— Сколько времени прошло? — проворчал Абду. — А если он прав, будем блуждать, пока…
Заросли затрещали, словно оттуда ломилось что-то огромное. Демон смолк, вытянул шею, остальные тоже набычились, готовясь принять бой. Мы скучковались, ощетинились оружием.
Из леса, передвигаясь кульбитами и зигзагами, ломился Ридик и хохотал:
— Хо! Хо! Отряд, принимай хаоситов! Все вверх дном, все ходуном!
— Член Белиала тебе в глотку, — пробормотал Руперт, сжимая кулаки, и простонал: — Зачем мы его взяли?
Ридик снова исчез, а появился уже за нашими спинами, паясничая, корча рожи и делая неприличные жесты выбравшимся из зарослей двум взбешенным чертям.
Преследователи Шутника перли, как взъяренные быки, из вывернутых ноздрей вырывался черный дым, угли глаз горели огнем, у обоих было по две оранжевые звезды.
Я ринулся в атаку, крича на ходу:
— Налегай на левого! Правый черт мой.
Хаосит, считавший, что превосходит меня силой, оскалился, не сбавляя скорости:
— Дерзкий вонючка!
И закрутился волчком на месте, готовя что-то смертоубийственное. Не став дожидаться, чем это закончится, я метнулся к нему в убыстрении и уложил двумя ударами. Следом развернулся к своим, чтобы помочь им расправиться с превосходящим по силам противником, но получил удар отравленным дротиком. Дебаф отравления не зацепил, спасибо Защите Шог’рассара, полученной давным-давно в Улье сарантаподов.
Выдернув дротик и вскинув голову: из леса на меня наступала шестирукая змееподобная марилит. Одной парой конечностей она метала дротики, в двух других держала изогнутые клинки. Ее ярость была понятна: Ридик применил уже знакомую шуточку и прилепил к ее заднице раскаленный стульчак, из-за чего за ней тянулся след зловонного дымящегося помета.
За марилит между щетинистых скрюченных стволов виднелись демон и инкуб, перепрыгивающие зловонные кучи, действие которых я увидел воочию: мало того, что магическое дерьмо наносило урон всем, кто вляпается, так еще и вешало эффект Восторг: с определенной периодичностью демон-хаосит останавливался и безудержно хохотал, а инкуб прерывался на короткий эротический танец, что выглядело со стороны вульгарно. «Хороший тамада, — подумал я. — И конкурсы интересные. Толк от Ридика, определенно, есть».
Решив не тратить время на церемонии и маскировку, я развернулся по полной, ушел в Ясность, пока отряд был занят отожранным чертом-хаоситом. Убыстрение позволило оценить, как дела у взвода: Каракапанка в виде смерча врезался в противника и медленно отлетал, ополовинив жизнь; Руперт создавал файрбол, прыгая с ноги на ногу; Абду, разинув пасть в боевом кличе, сиганул на противника и медленно опускался; Лерра, вероятно, пыталась черта очаровать, а Ридик, скалясь, выпускал веер зубодробительных карт с остро заточенными кромками. Послал же Спящий Джокера мне в помощь…
Поднырнув под нижнюю руку, я ударил марилит под дых, дробя ребра, вминая грудину, но хаоситка оказалась на удивление «толстой», пришлось вгонять кулак ей в переносицу. Восторженные инкуб и демон были хилыми и тут же рассыпались горстками хао.
Бой был сделан, так что я вышел из убыстрения. В это время Каракапанка поднимался с земли, собирая мечи, выроненные при столкновении. Противник дергался под огнем летучего отряда и не мог ничего сделать. Каждый раз при попытке сосредоточиться в его грудь вонзалась карта Ридика, и его скручивало кратковременным приступом смеха. Ни физические атаки Лерры и Каракапанки, ни файрболы Руперта и специальные приемы Мотифа эффект не сбивали.
Отряду хватило десяти секунд, чтобы добить черта.
Собрав хао с четверых хаоситов, я шагом отправился к отряду, опьяненному первой победой, и обратился к Ридику, стоящему на руках.
— Пехотинец Ридик, принять естественное положение!
— Командир, для Шутника это и есть естественное положение, — заметил Абду.
— Голову в небо, ноги в пол! — Ридик послушно перевернулся, не прекращая скалиться.
— Еще раз самовольно ввяжешься в бой — вышвырну из отряда. Все понял?