Во славу русскую
Шрифт:
— Приметы убийцы не совпадают с вашими. Что же касается главаря грабителей, есть сведения, что он высокого роста, говорит по-французски и всегда носит маску.
— Вылитый я. Или любой из миллиона высоких французов.
— Пожалуй. Ещё есть сведения о Иссаке Соломоне, с коим вы якшались, он бесследно исчез, и Моисее Кацмане по кличке Халбьюдиш.
— Тоже исчез?
— Найден под мостом через Дунай с проломленным черепом и стреляной раной в плече. Если арестуем кого-то из его банды — только поквитаемся за убитых товарищей. Об истинном главаре они вряд ли осведомлены. Тем паче иудеи крайне неохотно помогают полиции и не признаются даже при самых бесспорных
Фон Шварц аж ладони развёл, показывая — что возьмёшь с христопродавцев. Но в его открытом жесте почувствовалась некоторая фальшь. Быть может, он полагал, что бандита нашли жандармы и уже отомстили. Что же думал барон на самом деле, осталось для меня загадкой — душа высокопоставленного полицейского довольно темна и непознаваема.
— Можем считать, вы меня вызвали как пострадавшего в деле Шпенглербанка? — я намекнул, что пора ставить точки над i.
— Да. Но на всякий случай прошу вас не покидать Вену до окончания расследования.
— Увы, полковник, мне необходимо в Зальцбург.
— Зачем?
— Во-первых, истребовать у головного банка возмещение потерь. Во-вторых, цена самого банка упала до весьма заманчивой суммы, грех не воспользоваться шансом вложить немного денег в империю. Так что если я не арестован и не получаю официального обвинения, разрешите откланяться. Дней через десять вернусь — и всецело к вашим услугам.
— Ауфидерзейн, — сдался жандарм.
Ему несколько полегчало. Пусть лучше оба преступления останутся нераскрытыми, со временем найдётся на кого их повесить, нежели всплывёт связь между ним и главарём злоумышленников. Посему подозрения подозрениями, а очень хорошо, что у Трошкина есть толковый ответ на щекотливые вопросы.
Разумеется, я не торопился с покупкой банка. Цена подобных активов падает в связи с неуспешной войной. Национальное восстание усугубит положение.
Мои прогнозы оправдались. Вслед за мадьярами поднялись южные славянские земли, полыхнуло в Богемии. Объявленное столкновение с Россией позже назовут «войной, коей не было», ибо после грозного бряцанья оружием канцлер Меттерних бросил армию исключительно на обуздание внутренних беспорядков, о боях за пределами страны уж и речи не шло.
Пруссаки, возлагавшие немалые надежды на австрийское участие в кампании против русских, сочли Меттерниха предателем. Не будь достигнута договорённость с империей Габсбургов, они воздержались бы от резких слов в адрес восточного соседа, несмотря на первые вооружённые столкновения с русскими частями, достаточные для casus belli (19).
(19) Юридический повод к войне (лат.)
Бронеходные, кавалерийские и артиллерийские части, а также матушка-пехота вошли на польские земли и приблизились к рубежам Восточной части Пруссии, развёл пары и поднял паруса Балтийский флот. Владислав Понятовский прислал гонца из окружённой Варшавы, что согласен на русские условия возрождения Речи Посполитой, пусть и в составе империи.
Грядущая война ждала своих героев, я не желал им быть. История с ограблением банка и подстрекательством мадьярского восстания столь нечистоплотна, что и в ипостаси «герра Трошкина», и под истинным именем мне лучше не признаваться в причастности.
Уезжал из Австрии с грустью, не скрою. Страна Моцарта и Штрауса не может не вызвать привязанности. Австрийская музыка XIX века велика в той же мере, как и русская поэзия.
Но опасность войны между Австрией и Россией не оставила мне выбора. Я многократно повторял внутри себя: разразись такая война, австрийцы гибли бы десятками, если не сотнями тысяч, не
Если, конечно, на том свете Бог согласится с моей арифметикой.
***
Генрих Четвёртый завоёвывал Францию с армией в несколько тысяч душ, Пётр Первый и Карл Двенадцатый под Полтавой командовали десятками тысяч. Со времён Наполеона великие европейские державы в войнах между собой отправляют на заклание сотни тысяч, а общее число брошенных в сражения с Бонапартом и на его стороне превысило миллион.
В усмирительный поход на Варшаву, не увенчавшийся её взятием, Фридрих Вильгельм IV отправил скромные шестьдесят тысяч. После позорного отвода австрийских дивизий, да ещё под угрозой столкновения с русскими, началась мобилизация. В Берлине и Кёнигсберге до конца не осознали нависшей над королевством опасности, Россия, недавно разорённая республиканскими властями и с тех пор с трудом побеждавшая лишь в мелких битвах с диковатыми армиями магометанского юга, не казалась сильным врагом. Да, без австрийских союзников тяжелее. Да, надобно оторвать от хозяйственных дел сотню тысяч крепких германских мужчин, часть которых уйдёт от родных домов навсегда. Но русские заплатят за строптивость сторицей! И ни с кем не нужно делить приз.
Правда, немцев настораживали слухи о военных локомотивах, обшитых толстым железом и ходящих по полям. Но никто и ни разу не видел их в зимнем бою — огромные коробки просто увязнут в снегу. Да и на случай встречи с ними прусские пушкари приготовили гостинцев.
Так ли это, королевские генералы получили возможность проверить на деле в начале декабря, когда бронеходы в сопровождении гренадёров обогнули Варшаву с юга и ударили во фланг осаждавшим посполитую столицу.
Командующий Западной русской армией фельдмаршал Иван Фёдорович Паскевич лично перед боем сел на коня и в тусклом свете поздней зимней зари выехал к бронеходам. Больше других Паскевича волновал один вопрос, и он не преминул его задать командиру корпуса генералу Александру Сергеевичу Меньшикову.
— Не застрянут?
Облепленные снегом, могучие трёхосные экипажи замерли, вытянувшись длинной колонной. Особые зимние колёса тагильской выделки, ширины необыкновенной, вылезли далеко за броневой пояс. Передняя машина глубоко утоптала снег, проваливаясь в него чуть не по днище. Следующие за ним разбили дорогу, перемешав снег с глиной. Марш до Варшавы вылился в сплошное мучение для экипажей и гренадёров — каждый бронеход застревал не реже раз в сутки, и начиналась катавасия, знакомая и привычная до скрежета зубовного. По первости отцеплялся тендер, и люди руками пробовали вытолкнуть пыхтящего и буксующего гиганта из колеи. Хоть и редко, но удавалось, если нет — задом сдавал небронированный пароход, цепляя увязшего страдальца толстой цепью, и тянул что есть мочи, нередко закапываясь с грязную кашу и тоже нуждаясь в помощи.
— Мороз окреп, ваше высокопревосходительство, — откликнулся Меньшиков. — Чай не должны брюхом зарыться. В поле-то легче, нежели по дороге да по разбитой колее.
— Дай-то Бог.
Паскевич заметил инженер-генерала Черепанова, чрезвычайно непохожего на военную белую косточку. Он что-то втолковывал командиру головного экипажа, потом махнул рукой и сам полез внутрь. Князь решил было отправить вестового и призвать уральского гения поближе к себе, подальше от передовой — так спокойнее за него. Думал, да передумал. Пусть впереди будет надёжный человек, знающий бронеходы как свои пять пальцев.