Во власти мракобесия
Шрифт:
– А может, нам, дикарям, нравится маячить, – улыбнулась она. – Туда помаячу, сюда помаячу… Я профессиональная маячница…
– Женечка, я на работу опаздываю.
– Лично у меня сегодня библиотечный день. А завтра я уезжаю на конференцию, на целых три дня, между прочим. – Она подошла к нему, пристально глядя ему в глаза, и поцеловала в плечо. – Мне, конечно, там будет очень интересно, однако кое-чего будет недоставать.
– Женька, я обожаю тебя. Выходи за меня замуж.
– Зачем? Ты ревновать меня станешь.
– Не стану.
– Так-таки
– Почему это?
– Ну вдруг… – проговорила она тоном избалованной девочки. – Мало ли что у меня в голове. – Она нежно провела ладонью по его щеке. – И «доброжелателей» вокруг полно. У красивых людей всегда много «доброжелателей». Я ведь красивая?
– Давай поженимся.
– Зачем? – Её голос сделался серьёзным. – Какой ты занудный. Разве тебя не устраивает так?
– Не устраивает. Я хочу, чтобы ты всегда была здесь.
Она мягко отступила от него.
– Как собачка на поводочке? Дёрнул – и я тут как тут. По твоему хотению, так? А если я хочу тоже дёргать за поводок? Если я хочу сейчас потянуть? – Она пятилась к кровати. – Я хочу сейчас! Иди ко мне!
Трошин улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Женька, ты так не должна. Меня время поджимает…
– Имею право. Сегодня первый день весны.
Трошин шагнул к ней, и она сдёрнула обёрнутое вокруг него банное полотенце.
– Женя, мне пора на службу…
– Глупый… Ты даже не догадываешься, от чего отказываешься. Я сегодня в необычном настроении…
– И всё же…
Она легонько оттолкнула Сергея.
– Ладно. Одевайся. – И добавила великодушно: – Не стану тебя насиловать.
Остановив машину, Трошин чмокнул Женю в щёку.
– Жень, я сегодня допоздна на службе. Не смогу подхватить тебя.
– А я к тебе сегодня и не собиралась. Костя Синицын пригласил меня и Риту на фортепьянный концерт. А потом я домой, к маме. – Девушка распахнула дверцу, и в салон ворвался холодный воздух.
– Жень…
– Ой, только не надо говорить, что ты в следующий раз тоже в консерваторию пойдёшь. Я же знаю, что это не так. Всё, я помчалась.
– Женя! – Трошин нахмурился. – Ты специально про Синицына мне говоришь? Чтобы я ревновал?
– Ты же не умеешь, ты не ревнивый. А я так тебе поверила, милый! – Она театрально всплеснула руками.
– Разве ты всё ещё встречаешься с Костей?
– Кажется, ты всё-таки ревнуешь… – Девушка погрустнела, теперь уже по-настоящему. – Не понимаю, почему. Не забывай, что с Костей мы работаем в одном институте, видимся каждый день и, кстати сказать, очень дружим. А то, что между ним и мной было когда-то… куда же от этого деться? Или ты считаешь, что женщина не имеет права встречаться по-дружески с мужчиной, который однажды делил с ней постель?
– Я не имел в виду ничего такого…
– Костя пригласил меня на концерт. Ты меня не приглашаешь никогда. Почему же я должна отказываться, когда хочу послушать Шопена? Серёжа, ты умный человек. Не позволяй себе обижаться, и у нас всё будет прекрасно. Всё, я побежала…
– Когда увидимся?
– Теперь уж только после конференции… Я тебе от туда позвоню. Обещаю.
Александр Иванович Сонин, начальник личной охраны премьер-министра, заглянул к Смелякову утром. Виктор обсуждал со своим заместителем Волошиным планы на день.
– Привет! – громко сказал Сонин. – Не отрываю?
– Нет, нет, присаживайся, – отозвался Смеляков. – Мы как раз собирались чайком побаловаться. – Он нажал кнопку селектора: – Таня, ещё чашечку чая… Или тебе кофе?
– Давай кофе. – Сонин уселся поудобней. Как всегда, он вёл себя очень непринуждённо. – Я слышал, ты с Хромовым к Петлину заходил, – начал он. – Познакомился? Давно пора, да, давно пора.
– Пора или не пора, только всего сразу не успеешь.
– А чего ж ты обидел его?
– Я? – удивился Виктор.
– Даже чаю не попил. Смеляков пожал плечами:
– Дела поджимали. Да ведь и Геннадий Васильевич тоже занят. К тому же кто я ему? Не кум и не сват, просто познакомился. У них там, в верхних эшелонах, своя компания.
– Да, у них там… своё… Все знакомы с давних времён, свой круг интересов. Все, кстати, дорожат друг другом. Очень дорожат… Я, конечно, тоже знаю кой-кого, не без этого… Но с Петлиным не накоротке, хотя он с Виктором Степановичем тесно общается и вижу я его постоянно. Виктор Степанович о нём прекрасного мнения, очень дорожит им. – Сонин для выразительности выставил руку вперёд и покачал ею так, будто у него на ладони лежало что-то очень тяжёлое. – Отнять у него Петлина – всё равно что отрезать руку.
– Разве кто-то покушается на Петлина? По-моему, он сидит достаточно крепко, – ответил Смеляков, – и вполне успешно справляется с возложенными на него обязанностями. Черномырдин ведь доволен им?
– Очень доволен. Виктор Степанович серьёзно относится к кадрам, – продолжил Сонин. – Эта практика выработана годами. Он считает: пусть лучше человек украдёт на десять процентов, но на девяносто сделает как надо.
Вошла Таня и поставила перед Сониным кофе.
– Украдёт? – негромко переспросил Смеляков, переглянувшись со своим заместителем.
– Это я так… фигурально… Жизнь-то у нас непростая, очень уж всё переплетено, в этакий клубок стянуто, – подвёл итог начальник охраны Черномырдина и в два глотка опорожнил чашку. Крякнув, он сказал: – Хороший кофе, но у Петлина кофе и чай вкуснее. Ты бы зашёл к нему как-нибудь ещё. Тут всем надо на короткой ноге быть. – Сонин поелозил ладонями по подлокотникам и поднялся. – Ну, спасибо, я пошёл.
Пожав всем руки, он скрылся за дверью.
– Видал фокусника? – усмехнулся Смеляков и посмотрел на Волошина. – Твоё мнение?