Во власти огненного наследства. Часть 2
Шрифт:
– Третий день как, – ответила Юника.
– Третий день, а все никак до нас не доедет, – с обидой в голосе сказал Ермоген.
– И что? – спросила Фелиция возмущенно. – Ты же не знаешь, какие у него обстоятельства. Мало ли, что у него происходит.
– Ты за него заступаешься, потому что он твой брат. – Сказал Ермоген.
– Нет не поэтому! – ответила она с вызовом.
– Я ее поддерживаю. – Сказал Серт. – Если бы он смог, он бы доехал. Значит, пока не может.
– Ты ее поддерживаешь, Назир, потому что ты в нее влюблен. – Сказала Юника с легким смешком в голосе.
– Нет, не поэтому! – ответил Серт точно с такой же интонацией, как и Фея за мгновение
– А что, не влюблен, что ли? – спросил Конь
– Нет, ну почему? – смущенно ответил Серт, и все опять засмеялись.
– Да, ладно вам! – Примирительным тоном сказал Дункан. – Дарий же сказал, что Сахиру пока опасно действовать открыто. Мы все хотим его поскорее увидеть, но всему свое время. Поэтому, не будем из-за этого ссориться.
– Мы же, вроде бы, условились не произносить его имени? – напомнил Серт.
– Ах, да. Забыл. – Извиняясь, ответил Дункан. – Нужно привыкать. Шалу… Шалу…
В этот момент Атэс случайно чихнул, и Ермоген, тут же схватив лампу, посветил в его сторону и, увидев его, воскликнул:
– Эй, ребята! Нас кто-то подслушивает.
– Что?! – воскликнуло сразу несколько голосов, и мужчины, выхватив мечи, моментально повыскакивали из-за стола и подбежав к Атэсу, окружили его.
От неожиданности он сделал шаг назад и машинально крутанул посох в своей руке, готовый защищаться.
Движение было настолько характерным, что Серт тут же узнал его по этому жесту и воскликнул:
– Да это же…!
– Братишка! – пронзительно крикнула Фея и, растолкав всех, бросилась Атэсу на шею.
Серт, тут же отшвырнул меч в сторону, тоже подбежал к другу и обнял его поверх объятий Фелиции, радостно смеясь.
Остальные обступили их со всех сторон и стали ликовать, кто во что горазд. Кто-то прыгал, кто-то танцевал, кто-то пытался обнять его поверх тех объятий, которые уже были.
Когда все, наконец, успокоились, они усадили его за стол и стали наперебой расспрашивать обо всех последних событиях, которые с ним произошли. Ему пришлось рассказать и про тюрьму, и про старика Абнера в камере, и про встречу с Ирис в лесу, и про башню, и голубя, который доставил его письмо после того, как Атэс попросил Бога об этом чуде, и еще много-много всего, о чем пришлось говорить, отвечая на вопросы друзей.
– То есть, ты хочешь сказать, что он просто взял и ушел в потолок? – глядя на Атэса круглыми глазами, спросила Фелиция.
– Нет, меня больше интересует, как это у тебя после этого так быстро спина зажила? – спросил Серт.
– Да спина, это ладно. У него всегда все быстро заживало, – махнула рукой Фея.
– А мне больше про голубя понравилось, – мечтательно сказала Юника. – Надо же, в самое окно прилетел!
– А этот неведомый Бог… Он всем так помогает, или только избранным? – спросил Конь.
Посыпались вопросы один за другим, и беседа продлилась далеко за полночь. Серт и Ермоген, после того, как Атэс так близко и незаметно к ним подошел, на всякий случай взяли на себя роль охранников, и в течение всего разговора, не теряя бдительности и меняя друг друга, ходили вокруг с фонарем и обеспечивали безопасность Атэсу и остальным во время всей беседы.
Вдоволь наговорившись и узнав друг от друга все новости и планы на будущее, друзья наконец расстались, и Атэс уже глубокой ночью отправился сначала в Плитос, а затем в Перикхару.
Астэр снова всю ночь мучали кошмары.
В какой-то момент она,
Обычно все начиналось и заканчивалось похоже, вплоть до того, что она знала, что и зачем последует. Сначала ее тело опутывало оцепенением и страхом, словно вокруг нее начинали виться веревки, похожие на змей. От вкрадывающегося холода и густого мрака руки начинали трястись, а по коже бежали противные мурашки, которые постепенно превращались в гладких и хищных шипящих тварей, стягивающих ее ноги и руки так, что двигаться было невозможно. После безуспешных попыток высвободиться, прямо перед ее глазами густой мрак вдруг как бы раскалывался надвое, превращаясь в огромный глаз с вертикальным зрачком. Видя его, она пыталась закричать, но по какой-то странной причине ей не удавалось проронить ни звука. Из последних сил она резким толчком вырывалась из мерзких оков оплетающих ее змей, отворачивалась, чтобы убежать, делала шаг… другой… третий, но затем всегда наступала на что-то скользкое и проваливалась в черный вертикальный туннель. Странно, что внутри туннеля было совершенно непонятно, падает она вниз, или стремительно летит вверх, но так или иначе, вскоре она влетала во что-то булькающее, квакающее и кишащее, и по ступням быстро и колко начинали ползать огромные сороконожки, оплетающие щиколотки еще хуже змей, и впивающие свои ужасные челюсти ей в ноги. Как обычно, к ее горлу подступал крик боли, омерзения и ужаса, который она так и не успевала озвучить, так как на лицо прыгало что-то огромное, тяжелое и мохнатое, вызывающее острый спазм в животе. Она быстро скидывала рукой эту тварь, и в этот момент всегда видела спускающихся из темноты множество огней маленьких горящих глаз.
Ужас придавал ей сил. Она вскакивала, пытаясь вырваться из опутывающих ноги мерзостных насекомых, и скидывая с себя прыгающих и падающих на нее со всех сторон мохнатых огромных пауков, старалась убежать, не обращая внимания на ощущение впивающихся в нее острых ядовитых челюстей. Затем она снова теряла равновесие и падала во что-то вязкое и зыбучее, съезжая теперь уже куда-то глубоко вниз.
Достигнув скользкого дна, она чувствовала, как между ее пальцев начинают шевелиться мириады омерзительных опарышей. Отдергивая руку, она пыталась их стряхнуть, но вместо этого они начинали вгрызаться в ее плоть и поглощать ее заживо. Ужасный трупный запах заполнял собой все, проникая в нос, рот, уши, и в тот же миг перед ней появлялся из кромешного мрака появлялся Аид, и его тонкие губы беззвучно произносили: «Добро пожаловать в Гадес!», после чего он медленно и страшно искажался от безумного смеха и превращался в обезумевшего Сахира, который начинал тянуть к ее горлу руки, намереваясь впиться в него когтями.
Она снова пыталась закричать, но захлебывалась, так как вместо крика из ее рта начинали вылезать отвратительные, бородавчатые, холодные жабы.
На этом Астэр с громким криком наконец просыпалась и резко садилась на постели тяжело дыша и трогая себя за горло. При этом во рту всегда оставалось противное ощущение металлическо-солоноватого вкуса крови и гнилостной тины на языке.
Тишина…
В открытое окно светила неполная луна и веяла желанная прохлада.
Откинув покрывало, женщина опустила ноги на пол, но тут же, вскрикнув, опять втянула их на кровать, так как ей на миг показалось, что по ним снова стали ползать сороконожки.