Во власти огненного наследства
Шрифт:
– О! Эмиль! – воскликнул он радостно. – Приветствую тебя! Хочешь что-нибудь купить?
Приложив палец к губам, Эмиль кивнул и, отправляясь вслед за Атэсом, ответил на ходу:
– Я потом еще подойду, Касим.
Стараясь не обращать на себя внимания, он пошел за двумя незнакомцами, пока они не остановились у следующего прилавка, где продавались рыболовные снасти.
– Добро пожаловать, уважаемые! – Радушно поприветствовал покупателей продавец. – Что желаете купить? Вам что-нибудь подсказать?
В этот момент он увидел Эмиля, который тоже уже подошел к прилавку, и брови продавца радостно взлетели вверх. Однако римлянин успел подать ему знак, чтобы тот молчал, указав глазами на двух человек перед прилавком.
Поняв жест, продавец, не подавая виду, снова обратился к покупателям:
– Не хочу быть навязчивым, господа, но думаю, окажусь прав, если скажу, что таких снастей, как у нас, вы не найдете на всем базаре. Не, ну, конечно, что-то подобное найдете, но если говорить о цене и качестве, то здесь самое достойное их сочетание. А кожаные вещи, выделка, м-м… просто отличнейшая. Посмотрите, какие ремни, а какая сбруя! Посмотрите, какой кожух, а какой колчан…
Продавец, не жалея слов, на все лады расхваливал свой товар, но на этот раз к продукции проявил гораздо больше внимания Серт, в то время как Атэс, будучи равнодушным к многословию продавца, снова достал свой только что приобретенный кинжал и стал с явным удовольствием разглядывать его.
– Настоящая дамасская сталь, а? – неожиданно спросил его подошедший к нему совсем близко Эмиль.
Чуть вздрогнув, Атэс поднял на него недовольный взгляд и увидев, что перед ним римлянин, поморщился и с напускным безразличием отвернулся, не удостоив его ответом.
«Знакомое лицо, – подумал он. – Где-то я его видел».
– Я смотрю, рукоять очень тонкой выделки. Мастерская работа! – с видом знатока продолжил римлянин, как ни в чем не бывало. – Вы действительно разбираетесь, или просто понравился нож?
Видимо, радушие и приветливость Эмиля все-таки оказали свое воздействие на Атэса, поскольку он уже более благостно взглянул на набивающегося в собеседники римлянина и все-таки удостоил его ответом:
– Хорошие кинжалы, это моя страсть.
– Этот …явно очень достойный экземпляр, – с восхищением в голосе продолжил Эмиль. – И за сколько вы его приобрели, если не секрет? Динариев за семь-восемь?
Атэс чуть улыбнулся. Ему было приятно, что его пристрастие к такого рода оружию кто-то так высоко оценивает. И хотя он питал неприязнь к римлянам, и считал их наглыми поработителями, отнявшими у них их землю, но этот был каким-то другим, и непонятно почему, как-то сразу располагал к себе.
– Я сумел его выторговать за пять, – ответил он с гордостью.
– О! Такой шедевр и за такую цену! У вас, видимо, талант торговаться?
Атэс пожал плечами и, чувствуя себя польщенным, с интонацией легкого смущения, ответил:
– Хм…, видимо, да.
За время, пока они разговаривали, Серт приобрел два кожаных ремня для ножен, пару-тройку специфических рыболовных снастей, и теперь ждал, пока его товарищ закончит беседу.
– А вы не хотите отобедать, господа? – вдруг спросил Эмиль. – Я знаю здесь одно хорошее место. Там очень достойные, и выпивка, и закуска, и обстановка, и, что самое главное, цены. Думаю, вам понравится.
Переглянувшись, Серт и Атэс согласно кивнули и последовали за римлянином.
За столом было бы тихо, если бы не надрывный плач ребенка.
Армиль пыталась его успокоить, но малыш продолжал плакать, и это немного раздражало и Кратиса, и остальных пиратов.
– Сейчас-сейчас, – извиняющимся тоном сказала атаманша, – он просто хочет есть. Я сейчас ему дам грудь, и он успокоится.
Кто-то отодвинулся в сторону, предоставив ей удобное место на скамье в углу.
– По какому случаю сбор? – спросил боцман беззаботным тоном, как будто он не чувствовал или не хотел чувствовать серьезности обстановки. Его настоящее имя было Данель, но так его звал, пожалуй, только капитан. Остальные звали его Бывалым. Он был самым давним и верным другом капитана Анаконды, и самым старшим на корабле, поэтому мог позволить себе некоторую фамильярность в своем обращении как к самому атаману, так и к другим пиратам. Никто не обратил внимания на его вызывающе-небрежный тон, поскольку все знали, что атаман ему полностью доверяет, но, если что-то и позволительно для Бывалого, совсем не обязательно, что это позволительно другим.
– Терпение, Данель, дружище, – ответил Кратис, – сейчас все объясню.
Атаман подождал, пока Армиль усядется поудобней в углу камбуза и приложит ребенка к груди, чтобы малыш перестал плакать.
Наконец воцарилась тишина.
Теперь в открытое окно был слышен лишь плеск волн о борта судна и редкие крики чаек.
Тяжело вздохнув, атаман начал говорить:
– Что ж, в этот раз наш поход удался, и я очень доволен, что мы никого не потеряли…
При этих словах он обвел глазами всех присутствующих и…, натолкнулся на красноречивый взгляд супруги.
– Хм…, н-да, …то есть, почти никого, если не считать нашего сына.
Он кашлянул, и все слушающие отметили для себя, что ему, видимо, потребовалось некоторое время, чтобы справиться с нахлынувшими на него чувствами и противным комком в горле.
– И именно поэтому поводу я и собрал всех вас.
Кратис снова сделал паузу, как бы собираясь с силами. Он задумчиво посмотрел в окно и перевел взгляд на жену. Ей явно было трудно держать ребенка, поскольку одна ее рука была прострелена и перевязана, но было видно, что она терпит и старается не обращать внимания на боль. Видимо, это придало ему сил, и он уже намного спокойнее добавил:
– В общем, я никому не объяснял, и…, мы, конечно, рисковали, но… меня никто и ни о чем не спросил, и поэтому я думаю, вы и сами догадались, что наше нападение на царя было местью…, – Кратис многозначительно на всех посмотрел, но, встретив во всех обращенных на него глазах одобрение и понимание, продолжил: – местью моей, и моей жены за потерю нашего сына.
Кто-то кивнул, кто-то просто продолжал с интересом слушать, но после этих слов напряжение в воздухе над столом стало как-то меньше, и атаман, чуть помедлив, пояснил: