Во власти огненного наследства
Шрифт:
– Короче, к сути вопроса, почему я вас всех собрал. …Мы не знали, что у царя тоже родился сын. Похищение этого младенца было незапланированным, но…, поскольку оно произошло, мы думаем, что это…, своего рода промысел богов и…, в общем, мы усыновляем этого мальца, и теперь это наш сын. Но… самое главное, – Кратис сделал многозначительную паузу, – мы не хотим ни при каком раскладе, чтобы кто-то на острове знал, что этот ребенок был похищен. Кто бы что ни спрашивал, забудьте все, что произошло в этом походе, начиная с момента, когда эта проклятая
Если атаман говорил таким тоном, это означало, что нарушение его воли может стоить тебе жизни, поэтому собравшиеся на камбузе испуганно притихли.
Чувствуя всю серьезность момента, боцман встал, подошел к Кратису и, положив руку ему на плечо, строго спросил собравшихся:
– Чего молчим-то? Что неясно? Если кто-то откроет тайну капитана, тому смерть. Отныне этот пацан – сын атамана, а значит, он наш, и только наш. Никаких царей, никаких похищенных детей, никакого нападения на дворец. Армиль родила ребенка во время плавания, и теперь это ее сын. А ранение было просто случайным попаданием стрелы в ее руку. Всем все понятно?
После слов Бывалого все как будто проснулись и возбужденно загалдели. Кто-то кивал, выражая свое согласие, кто-то качал головой, показывая, что по-другому и быть не может, но так или иначе, слова атамана и боцмана были восприняты, и все согласились с тем, что раз капитан так решил, так тому и быть.
– Как вы его назвали? – спросил боцман, с одобрением глядя на младенца, мирно сосущего женскую грудь.
– Азар, – ответила Армиль с достоинством.
– Азар…? – задумчиво повторил Данель. – Хм. Огонь мужик, значит, будет. Что ж, поздравляю с рождением сына.
Глава 5
В таверне наступила непривычная тишина, хотя все прекрасно понимали, что она временна. Сейчас музыканты переведут дух и снова ударят по струнам, танцовщицы опять пустятся в пляс, и веселье пойдет своим чередом.
В самом дальнем углу за столиком сидели двое и негромко переговаривались, доедая свой ужин.
– Будешь еще, Кратис? – спросил один из них, поднимая кувшин с вином.
– Нет, Нирей, мне, похоже, на сегодня уже хватит, – ответил другой. – Ты же знаешь, я не любитель сильно напиваться.
– А мне не положено по долгу службы, – ответил Нирей, и усмехнулся. – Завтра, как никак, снова в гарнизон.
– Докуда ты уже дослужился?
– Пока не докуда. Всего лишь заместитель начальника следственного отдела. Но, как-никак, а служба есть служба. Придет время, повысят.
– По идее, если бы твой начальник знал, с кем ты сейчас выпиваешь, он бы тебя, наверное, разжаловал, или вообще отдал под суд, – засмеялся Кратис.
– Да, уж… не говори, – тоже засмеялся Нирей. – Но знаешь… мне не важно, атаман ты или не атаман. Для меня ты тот, кто спас мне жизнь. И мне плевать, что об этом мог бы подумать мой начальник.
– Да, брось ты. На тебя напали, я шел мимо. Их четверо, ты один. Мне это показалось несправедливым, вот я и вступился. Ничего такого особенного. Просто счастливая случайность.
– Так или иначе, но благодаря этой случайности я теперь тебе обязан жизнью, и поэтому мне плевать, что ты пират.
– Тогда, мне плевать, что ты римлянин, – ответил Кратис, и они оба засмеялись.
– Как там твоя, не родила еще? – спросил Нирей.
Кратис почему-то вдруг помрачнел, но потом, как будто смахнул с себя эту хмарь и, улыбнувшись, ответил, как ни в чем не бывало:
– Как же, не родила!? Родила. Мальчика.
Однако от зоркого глаза Нирея не ускользнуло странное поведение друга, и он осторожно задал следующий вопрос, внимательно наблюдая за капитаном.
– Как назвали?
– Азар.
– О! Какое имя! Означает огонь ведь, да? Почему так назвали? Есть кто-то в роду с этим именем?
– Нет. Это жена придумала. – Кратис оглянулся вокруг, снизил голос и приложил ладонь к губам так, будто хочет сказать какую-то тайну. – Он ведь, считай, умер при родах. Чудом остался жив.
– Да!? А почему? – Нирей не спускал внимательных глаз с подвыпившего атамана.
– Неудачный рейд, – махнул рукой атаман, явно наигранно. – Нас атаковало другое судно, пришлось улепетывать. В самый последний момент в окно влетела стрела и угодила ей в руку. Вот тут-то и начались роды. Видимо, поэтому.
– Понятно… Хотя, подожди, непонятно. Имя-то ему почему такое дали? – продолжал расспрашивать Нирей.
– Да потому что у него такое родимое пятно на руке рядом с большим пальцем… похожее на пламя? – вдруг выпалил Кратис и тут же оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что их никто не слышит.
– А-а, вот теперь понятно, – ответил Нирей, удовлетворенно кивнув.
Подвыпивший капитан Касатки не заметил, что римлянин смотрит не на него, а на прибитый к стене позади Кратиса свиток, на котором было написано под большим заголовком «РАЗЫСКИВАЕТСЯ!»:
…При ночном нападении неизвестными грабителями на Зимний Дворец был похищен царский сын – младенец Азарий. Особая примета, у младенца на правой руке рядом с большим пальцем характерное родимое пятно похожее на пламя…
После нападения царь больше месяца провалялся в постели. Неделю он был в бреду, и у него был жестокий жар. Все уже думали, что он не выживет, однако через неделю жар спал, и Ятон пришел в себя. Первые два дня он был очень слаб, ел крайне мало, ничем не интересовался, и ни у кого ничего не спрашивал. Но на третий день он с самого утра приказал позвать своего верного управляющего и попросил его рассказать ему, что с ними со всеми приключилось.
Мелькарт, так звали управляющего, очень боялся, что царь не вынесет новости о смерти жены и похищении сына. Видимо, почувствовав это, Ятон, когда слуга вошел в спальню, встретил его словами: