Во всем виновата текила
Шрифт:
Черт. Я знал, что у нас все получится. Я вспомнил, как охотно следовал за Новой, куда бы она не вела... даже если это было безумно.
– Ах, эта Тина, - согласился я так же громко, как и она.
Пара подошла ближе.
– Она сказала, что это изображение Ope. Ты же знаешь, что мы, жители Среднего Запада, говорим, когда делают что-то случайное.
– В этом есть смысл. То, как он откинулся назад.
– Я кивнул, прежде чем начать свое представление, повернулся лицом к картине, используя подходящий акцент.
– Ты знала, что Хэнк нарисовал это на прошлой неделе. Не могу поверить, что он сделал это во время
Она фыркнула, но сдержалась.
– Ну, ты же знаешь Хэнка. Он знаменит этим. Он расписал комнату в Белом доме.
Мы переходили от картины к картине, огибали стены, с каждым разом придумывая все более скандальные истории. Мы потеряли нашу модную пару, но по пути подобрали еще несколько. Однако, когда мы приблизились ко входу, на нас начал пялиться охранник, а затем целенаправленно зашагал в нашу сторону.
Снова перейдя на непринужденный шепот, словно воплощение невинности, мы быстро прошли через различные сооружения, пытаясь отвязаться от следующего по пятам охранника. Мы завернули за угол, и я заметил уединенную нишу, в которой можно было затаиться. Особо не задумываясь, переплел наши пальцы, и меня словно ударил разряд тока и одолело желание, когда мои мозолистые пальцы коснулись ее гладкой кожи. Видимо, я застал ее врасплох, потому что, когда потянул за собой, она споткнулась, и обернувшись, я едва успел поймать ее.
Прижал к своей груди.
Она прижалась ко мне, упираясь ладонями в материал. Я уставился на ее рыжие волосы, стараясь не шевелиться, пока ее глаза путешествовали по моей груди, шее и, наконец, остановились на губах. Все, чего я хотел, это развернуться, прижать ее к стене и принять предложение, отразившееся в ее глазах. Я почти сделал это, когда она высунула язык и провела им по губам. Но тут ее взгляд встретился с моим, и, моргнув, она скрыла огонь и отступила назад.
Я неохотно ослабил хватку на ее бедрах и прочистил горло.
– Прости, я нашел укромный уголок.
– Отличная идея.
Сделав глубокий вдох, оглянулся вокруг, чтобы не смотреть на нее.
– Думаю, мы избавились от преследователя.
– Нам пора идти. Не стоит испытывать судьбу.
– Да, - согласился я.
– Спасибо за сегодняшний день. Было весело, и полезно посмотреть на произведения искусства, и исследовать эмоции с помощью наших историй.
– Хорошо. Понятия не имела, сработает ли это. Я в восторге.
Я откинул голову назад и рассмеялся. Нова всегда выглядела такой непритязательной, но в ней было больше глубины и способностей, чем в ком-либо, кого я знал.
Мне это очень нравилось.
Если честно, мне многое в ней нравилось.
Даже спустя столько лет.
Неизменно.
ШЕСТНАДЦАТЬ
ПАРКЕР
Спустя два дня мы снова были в пути. Нам удалось написать целый куплет и припев. Не так уж много, но главным образом потому, что у нас было не так много времени, чтобы творить вместе.
Это не очень хорошо, но мы движемся в верном направлении.
Поэтому, когда Нова попросила меня выбрать фильм, который я не смотрел, и провести с ней время в задней части автобуса, я не стал задавать лишних вопросов. Приготовил попкорн и отбросил безумные, полные надежд мысли о том, что она хочет вернуть былое и провести
В каком-то смысле так оно и было. Просто не то обожание и забота, которые я хотел. Вместо этого она пыталась возродить наш писательский дух. Спустя тридцать минут после начала разговора мне показалось, что это одно и то же, потому что, если честно, наш писательский азарт во многом основывался на эмоциональной связи, и именно эта связь заставляла нас расширять границы правильного и неправильного.
– Паркер, - крикнула она как раз перед тем, как зерно попкорна попало мне в голову.
– Отнесись к этому серьезно.
Отбросив слезливые мысли, попытался сделать глубокий, успокаивающий вдох, чтобы взять себя в руки.
– Я пытаюсь, но у тебя ужасный акцент.
– У меня нет акцента, я лучшая, - утверждает она, бросая в мою сторону еще одно зерно попкорна. На этот раз я ловлю его ртом.
По ее задумке мы должны были смотреть фильмы, которые никто из нас раньше не смотрел, без звука и придумывать свой сценарий. Сначала возникла некоторая заминка, но, в итоге, когда мы начали, я подпитывался ею так же, как она мной. Пока она не заговорила с акцентом, вызывая у меня истерический смех.
Во время просмотра она поджала губы, и фильм мгновенно был забыт. Я изо всех сил пытался смотреть на экран, а не на нее, но теперь, когда она находилась рядом, отвести взгляд было невозможно. Ее рыжие волосы спутанной массой разметались в разные стороны. Она лежала на одной стороне U-образного дивана, на ней были серые шорты, оголявшие большую часть длинных ног. Идеальных, выставленных напоказ ног. Кремовая кожа с едва заметными веснушками, и чтобы их заметить, нужно знать, куда смотреть. Когда мы были подростками, я постарался составить карту каждой из них.
Рядом со мной гудит телефон, нехотя отвожу взгляд от Новы и обнаруживаю сообщение от Сони.
Соня: Я в Шарлотт. Хочешь пообедать, когда приедешь? Это будет отличной рекламой для вашего сегодняшнего шоу.
И бросить Нову? Ни за что.
Словно по команде, в моей голове звучит голос Аспен, годами преследующий меня: Ты должен делать это ради работы. Продажи, продажи, продажи и реклама, реклама, реклама. Но в данный момент работа не имела значения. Даже то, что я находился здесь и пытался наладить взаимопонимание, чтобы начать писать музыку с Новой, не имело значения. Важно было расслабиться и просто... быть. Я посмотрел на Нову и улыбнулся, потому что, возможно, ее присутствие рядом - это то, что необходимо, чтобы напомнить, что я все еще могу быть собой - только собой, - и это нормально.
Я: Не сегодня. Спасибо за предложение.
Соня: Уверен? Что по этому поводу думает Аспен?
Я: Она не принимает решения в подобных вопросах. Я решаю.
Отправив сообщение, откладываю телефон в сторону, раздраженный тем, что эти две женщины словно сговорились загнать меня в угол. Это злило.
– Кто это?
– спросила Нова.
– Тот, кто не имеет значения.
– Я решил не лгать и отвечать расплывчато, потому что не хотел произносить имя Сони, когда нам было настолько хорошо.