Водный Лабиринт
Шрифт:
— Каковы эти условия?
Агилар по пунктам перечислил все шесть требований Афдеры.
— Это все? — уточнил Мэхони.
— Все.
— Я сообщу эти условия его преосвященству и сегодня же перезвоню вам. Не делайте ничего до моего звонка! Вам понятно?
— Предельно понятно, монсеньор.
— Всего хорошего, господин Агилар.
— Всего хорошего, монсеньор.
Агилар убедился в том, что его собеседник повесил трубку, и прошипел:
— Вот ведь сукин сын! Ничего, я обязательно отплачу вам, монсеньор. Недолго осталось ждать.
Что же касается
— Он очень занят — правит черновик пастырского послания, которое Святой Отец должен утвердить не позже чем через неделю. Дальше у него по плану идет подготовка встречи Его Святейшества с канадским премьер-министром. Не уверена в том, что он сможет принять вас сегодня.
— Скажите ему, что это по бернскому делу. Он поймет.
— Хорошо, монсеньор, сейчас.
Через полчаса тишину в кабинете Мэхони разорвал звонок.
— Это сестра Эрнестина. Его преосвященство велел вам быть в его кабинете через пятнадцать минут и доложить о бернском деле.
— Спасибо, сестра Эрнестина.
Мэхони быстро подвел в уме итоги беседы с Агиларом, а затем стал припоминать все подробности. Кардинал Льенар не любил недосказанности и сомнений, так что епископу надо было подготовиться к любым его вопросам и комментариям. Вскоре Мэхони оказался у входа в кардинальские покои и с удовольствием пронаблюдал за тем, как швейцарские гвардейцы вытянулись по стойке «смирно», когда увидели его облачение.
«Вот еще одно преимущество епископского сана», — подумал он.
Из дверей кабинета Льенара доносились звуки прелюдии к опере «Кармен». По музыке, которую ставил кардинал, Мэхони легко мог определить, в каком настроении тот находился.
— Проходите, — сказал Льенар, не вставая из-за стола. Он делал последние поправки в тексте пастырского послания.
Епископ направился к мягким диванам, стоявшим у окна, из которого открывался прекрасный вид на площадь Святого Петра.
— Надеюсь, этот венгерский крестьянин оценит, сколько веры и вдохновения я вложил в его послание. Хотя вряд ли! Он слишком уж сер для этого, — заметил кардинал и сел рядом со своим секретарем. — Кстати, монсеньор Мэхони, Святой Отец сообщил мне, что он лично вручит вам знаки епископского достоинства.
— Я очень польщен, но не был бы расстроен и в том случае, если бы получил их от вас.
— Кто такой я и кто — Его Святейшество? Чистейшее смирение, которые выказываете вы, мой дорогой Мэхони, крайне редко бывает искренним. Обычно оно порождается лицемерием. Я благодарен вам за это показное смирение, но все же будет лучше, если вы получите символы епископской власти от Его Святейшества. Этому венгерскому мужлану такие церемонии больше по душе, чем мне. Пусть он молится, а я буду смазывать механизмы.
— Но, ваше преосвященство, ведь Святой Отец…
— Он взошел на трон святого Петра благодаря мне. Я получил только эту должность и больше ничего, а многие члены курии, от которых нет никакого проку, были осыпаны почестями. Но знаете ли вы, Мэхони, что сказал некогда святой Августин? Etsi homines falles, deum tamen fallere non poteris. [25]
—
25
Хотя люди могут ввести в заблуждение, Бог не может обмануть.
— От кого идут эти слухи?
— Доктор Николо Капорелло недавно был у Его Святейшества и нашел его не в лучшем состоянии.
— Кто это сказал?
— Корибант.
Под этой кличкой собеседникам был известен Эудженио Бениньи, агент папской контрразведки, внедренный в Конгрегацию по защите веры.
— Сведения Корибанта почти всегда стопроцентно точны. Видимо, нам надо спокойно ждать того события, которое свершится через несколько месяцев, а может быть, даже слегка подтолкнуть руку судьбы. Перемены надо вызывать не просто так, а с пониманием того, что именно разладилось. Кто сегодня может предположить, что очень скоро нам придется вновь собираться на конклав? — Льенар улыбнулся, подмигнул своему секретарю и зажег сигару.
— Вы хотите сказать, что здоровье понтифика вызывает беспокойство?
— Кто знает, мой дорогой Мэхони, кто знает! Nisi credideritis, non intelligetis. [26] Возможно, нам и вправду надо слегка подтолкнуть руку судьбы. Пришло время поставить во главе церкви такого человека, который будет твердо править ею. Теперь давайте перейдем к бернскому делу.
— Я говорил с Ренаром Агиларом. Он сделал предложение госпоже Брукс, но та поставила несколько условий.
26
Если не уверуете, не поймете (лат.).
— Каких именно?
Мэхони перечислил их.
— Передайте Агилару, что мы принимаем все шесть. Книга окажется в Ватикане, но выставляться не будет. Она подвергнется уничтожению. Ни госпожа Брукс, ни ее сестра больше ничего не узнают об этом еретическом сочинении. Копии поступят господину Агилару, это верно, но и они тоже будут уничтожены. Единственное условие, которое я намерен выполнить, это перевести деньги на счет в швейцарском банке. Очень любезно со стороны госпожи Брукс, что она согласилась. Roma locuta causa finita.
Мэхони встал и собрался было покинуть кабинет, но Льенар остановил его:
— Да, и еще вот что, монсеньор Мэхони. Я полагаю, что кто-нибудь из братьев должен заняться людьми, которые собираются обнародовать речения предателя Иуды. Если враги веры готовы к этому, то они должны предстать перед Господом.
— Кому вы хотели бы это поручить?
— Пожалуй, отцу Корнелиусу и отцу Альварадо. Назовите им все нужные имена. Теперь прошу меня извинить. Я должен вернуться к посланию.