Водный Лабиринт
Шрифт:
— Признаюсь вам, что я лишь наполовину американка, а в остальном — итальянка или, лучше сказать, венецианка, и поэтому действительно мало расположена выслушивать комплименты. Моя бабушка говорила, что комплименты от мужчины латинской расы — слова, брошенные на ветер.
— А я наполовину венесуэлец, наполовину швейцарец, лучше сказать, женевец. Швейцарское начало во мне преобладает.
— Touche!
Ренар Агилар был довольно таинственным персонажем. Сплетники говорили, что в начале семидесятых он был причастен к торговле предметами искусства сомнительного происхождения. Возглавляя
Агилара приговорили к году тюрьмы, однако некая весьма влиятельная персона добилась замены заключения на принудительные работы. Свой срок Агилар отбыл, читая лекции по искусству в колледжах и домах престарелых. Многим казалось, что карьера экс-галерейщика на этом окончена, как вдруг он неожиданно всплыл в Берне, на этот раз — в качестве директора могущественного фонда Хельсинга. Теперь этот человек в безупречно сшитом костюме, с маникюром и золотым «Ролексом» на запястье, сидел перед Афдерой и готовился сделать ей предложение, от которого мало кто отказывается.
Когда подали кофе и ликеры, Агилар положил в рот ментоловую карамельку и заговорил о делах.
— Я бросаю курить, и эти восхитительные карамельки помогают мне обойтись без сигареты, — объяснил он, бросая бумажку от конфеты на свою тарелку. — Теперь, дорогая госпожа Брукс, перейдем к предложению, ради которого я и пригласил вас на ужин.
— Что за предложение?
— Один очень известный и состоятельный американский коллекционер, сделавший многомиллионные пожертвования нашему фонду, предлагает вам за книгу Иуды восемь миллионов долларов.
— Черт побери, кто же этот богатый благотворитель? — тихо присвистнула Афдера.
— Извините, но не могу его назвать. Он просил держать его имя в строжайшем секрете. Дело в том, что покупатель…
— Потенциальный покупатель, — перебила его девушка.
— Потенциальный покупатель никак не будет в дальнейшем связан с книгой. Он хочет передать ее крупному американскому университету, но пока еще не решил, какому именно.
— Если бы я хотела продать книгу, то выдвинула бы свои условия.
— Разумеется, я вас понимаю. Каковы будут эти условия? Может быть, у нас получится все устроить.
— Сомневаюсь, так как удовлетворить нужно только одну сторону, а именно — меня, обладательницу книги.
— Возможно, сумма кажется вам недостаточной?
— Дело не в деньгах. Я не нуждаюсь в них, и моя сестра тоже. Книга наполовину принадлежит ей, так что решение зависит и от нее.
— Так каковы же условия?
— Первое. Книга должна поступить в какой-либо фонд, университет или библиотеку, чтобы ученые со всего мира свободно могли ее исследовать. Второе. Манускрипт каждый год должен выставляться в различных странах на определенное время. Третье. Я и моя сестра имеем право
— Вижу, вы хорошо подготовились к нашей беседе.
— Да, я была готова. Теперь, если не возражаете, я отправлюсь к себе в отель. Уже поздно.
Когда Агилар открывал дверцу «мерседеса», девушка повернулась к нему и сказала:
— Жду вашего ответа. Получив его, я смогу обсудить это дело с сестрой. Если ваш коллекционер не согласен на мои шесть условий, то не стоит начинать с ней разговор.
Водитель завел мотор, но Афдера жестом велела ему не трогаться с места. Она высунула голову из окна и спросила:
— Кстати, господин Агилар, вы не знаете, Максимилиан Кронауэр сейчас в Берне?
— Нет, мы его давно уже не видели, — ответил директор фонда и положил в рот очередную карамельку. — Через две-три недели он должен приехать в Берн на какую-то конференцию или презентацию своего проекта.
— Большое спасибо. Буду ждать вашего ответа.
На следующий день Афдера собиралась вернуться в Венецию и в компании сестры отдохнуть от утомительной поездки в Египет. На ее лице все еще оставались следы от ударов, нанесенных арабами в Магаге.
Девушка собиралась позвонить из дома Абдель Габриелю Сайеду, чтобы уточнить кое-что насчет книги, и Резеку Бадани. Она хотела узнать у него, удалось ли полиции установить личность незнакомца, выбросившегося в окно. Афдера нащупала в своем кармане странный матерчатый восьмиугольник. Что бы это могло значить?
Стоило рассветному солнцу заглянуть в номер Афдеры, как ее разбудил телефонный звонок.
Она не сразу поняла, что происходит, но все-таки протянула руку к назойливому аппарату и сонно сказала:
— Да.
— Привет, сокровище.
— Макс! Это ты?! — Афдера подскочила в постели.
— Ага. Как ты там?
— Я очень тобой недовольна. Ты пропал, и я ничего не слышала о тебе после отъезда из Венеции, — произнесла девушка невинным тоном, каким в детстве, нашалив, отвечала рассерженным родителям. Она не без выгоды для себя переходила на этот наивный детский голосок, когда было нужно. — Откуда ты звонишь? Где ты?
— Я недалеко.
— В Италии?
— Не совсем.
— Так где же? — начала кипятиться Афдера.
— В нескольких метрах от тебя. Стою в холле отеля.
— Тогда не двигайся, ни с кем не разговаривай, не дыши. Я спускаюсь.
— Не забудь одеться перед этим. Тут много светской публики, которая возмутится при виде обнаженной женщины.
— Не волнуйся. Уж халат-то я накину.
Через две минуты Афдера мчалась вниз по лестнице, устланной коврами.
— Гюнтер, ты видел мужчину, который только что звонил мне в номер?