Водный мир
Шрифт:
— Вы покажите мне это место? — Треор тоже удивлен, но удивление его скорее приятное. Он смотрит на меня с одобрением и снимает со стены незаженный факел. Дотягивается им до висящей сверху жаровни, и на конце железного свертка вспыхивает зеленоватое пламя. Отдает его мне.
Пальцы слегка дрожат, смыкаясь на старинном жителе Сатитару. Тяжелый, холодный, шершавый и влажный металл оттягивает руку. Почему-то кажется: командор оказал мне честь, позволяя самой нести факел.
Свет проникает в узкое пространство между домами, чуть освещая неровные стены, выбивающиеся из общей кладки камни. Чем дальше от центральной улицы, тем старше и неухоженней выглядит город, но эта беспорядочность
Асти оттесняет Никеля, вздумавшего было выйти вперед и встать рядом со мной. Приготовился защищать меня? «Мило», — отстраненно думаю я. Помимо влечения к неизведанному, на границе восприятия появляется еще одна эмоция — острая и пронзительная нежность к мужу. Этакое всепрощающее материнское сочувствие. Такой сильный и могущественный в своей сфере чтения чужых душ. И такой беспомощный здесь. Тыкающийся, словно слепой котенок.
«Но-но! Что за сравнения?» — раздается в голове его голос, но я снова переключаюсь, прислушиваясь к интуиции. Позволяю ей занять главенствующее положение, а сама отступаю назад, довольствуясь ролью зрителя. И уже в следующее мгновение забываю обо всем кроме темной, влекущей к себе улицы. Внутри расправляет крылья дар чувствовать и видеть то, что другие не могут.
И этот дар знает — впереди нет опасности или угрозы. Есть то, что выше понимания. Моя судьба.
Делаю шаг внутрь хода. Потом еще один. Воздух здесь по-прежнему влажный, очень густой. Но пахнет приятно: вокруг витает неуловимый запах нагретого на солнце камня… Так, словно дома Сатитару все еще помнят ласку его лучей… Раз! — и давлеющая над столицей темнота брызжет в разные стороны, разбегаясь от маленькой, но яркой звезды, пылающей на конце моей правой руки. Вечная морская ночь сменяется жарким днем: огонь с факела разом оказывается в небе — обычном, бледно голубом небе без купола, заливает город светом и радостью. Старые, давно покинутые дома светлеют и преображаются, переливаются золотом и серебром. В желтоватой толще каменных плит блестят белые прожилки, оплетая песчаник драгоценной сетью. Слышу эхо легкого, звонкого колокольчика — чей-то смех, затерявшийся в узких проходах живой столицы…
Моргаю, и дивный былой Сатитару тут же исчезает. Меркнет свет, сменяясь отблесками факела. Сереют стены. Вместо радужных вкраплений — просто трещины. Вместо смеха — шорох шагов по пыльному полу да биение сердца. Ни единого порыва ветра. Никакого намека на какое-то присутствии жизни. Грустно.
Иду смелее, больше не боясь потревожить покой давно уснувшего города. Рука, сжимающая факел, поднимается вверх — тот нагрелся от огня и будто стал легче. Особо не вглядываюсь в рисунки стенах. Знаю, раз уж пошли образы, можно не волноваться. Нужное место даст о себе знать.
Так и выходит. Метров через десять я спотыкаюсь на ровном месте, от неожиданности чуть не роняя свет. Яркой молнией пронзает знание: ЗДЕСЬ!
Веки сами собой закрываются, и я долго стою с зажмуренными глазами, напрасно ожидая, когда на фоне черноты проступит вихрь сверкающих, радужных цветов.
Странно. Мои ощущения всегда срабатывали до этого момента. Пропустить или спутать аномалию с чем-то другим… Такого не бывало.
Открываю глаза и пытаюсь найти объяснение при помощи обычного зрения. С первого взгляда эта часть коридора такая же, как и все остальные. Но мне почему-то упорно видится, что мощные стены расходятся в стороны, будто бы выдержав натиск невиданной силы. Приближаю лицо к одной из них и победно ойкаю: камень выглядит по-другому! Он более гладкий и блестящий. Спресованный, словно опаленный взрывом или короткой вспышкой очень высокой температуры. Верхние слои ветхих песчинок породы просто исчезли, являя взору свой первозданный вид: красивый шафрановый цвет с прожилками белого.
Салтар (2)! Теперь понятно, почему оторванные промышляют в Сатитару. Неужели из него был сделан целый город?
Итак, глаза солидарны с моей интуицией. А вот реальность почему-то говорит об обратном.
Мне уже почти хочется, чтобы это оказалось всего лишь проверкой, устроенной Асти. Розыгрышем. Неправдой. Потому что поверить в то, о чем шепчет мне подсознание, просто невозможно. Так не бывает.
Но разве можно такое подстроить? Искусственно вызвать шквал интуиции и образов? Поверить в это еще сложнее.
— Здесь был проход в другое измерение. Дыра, — я говорю это уверенно, хотя догадываюсь, что вызову у окружающих взрыв хохота.
Однако никто не смеется. Цисса торжествующе распрямляется, а губ Треора Асти касается улыбка — как же странно видеть вечно сурового арзиса улыбающимся! Тимериус задумчиво потирает подбородок, и в этом жесте мне тоже чудится скорее одобрение, нежели недоверие, а вот Никель… Отчего-то мне даже страшно смотреть в сторону мужа. Он явно в шоке.
— Что значит «была»? — Ник не подвергает сомнению мое заявление в целом, цепляясь всего за одно слово. Кстати, ключевое во всем моем утверждении. Именно оно — апофеоз всей дикости происходящего. Убери его, и все вернется на круги своя. Но вот с ним…
— Потому что сейчас ее нет, — эту фразу произнести оказывается куда сложнее. Она тянет на сенсационное открытие или на сенсационную глупость.
Дыра не может просто взять и исчезнуть, как и не может появиться по волшебству или воле человека. Проходы между вселенными — крайне сложные, устойчивые особенности пространства-времени. Их возраст, как правило, исчисляется десятками, а то и сотнями тысяч лет. И застать момент ее «рождения» или «смерти» — явление почти нереальное.
На лице Ника отчетливо проступает недоумение. Вижу, как он в срочном порядке вспоминает, была ли среди списка дыр в Атлантисе та, что находится на дне моря, в огражденном куполом Сатитару. Ответ проступает там же, выражаясь в глубоком, почти суеверном ужасе.
Ее не было.
— Как вы догадались, къерра? — спрашивает Цисса. Он смотрит на меня сверху вниз, и теперь, помимо вечного веселья, я вижу в его глазах уважение.
— Почувствовала, — я тоже меряю его взглядом. Не думает же он, что я так легко раскрою свои секреты? Ну… ладно. Чуть-чуть прихвастнуть можно. — Здесь все буквально вопит о пространственной аномалии. Воздух, стены, даже пол… Приглядитесь, и вы заметите. Ты чувствуешь это, Тим?
— Да. Будто кто-то ударил острым шилом по коже. Рана вскоре затянулась, но на ее месте остался шрам… — Задумчивое выражение лица Тимериуса сменяется на подозрительное. Никель молчит, поэтому озвучить дружно посетившую нас мысль приходится хамелеону. — То есть, вы знали об этом?
Цисса с командором переглядываются. Оправдываться перед атлантом с короткой стрижкой? Еще чего! Но я также выражаю живой интерес по данному вопросу, и военным приходится объясниться.
— Не совсем. Мы предполагали, — Треор Асти задумчиво почесывает голову самым обычным, человеческим образом, чем вызывает новый прилив моей симпатии. — Около месяца назад эксперты сообщили мне о слишком большой концентрации темного вещества в этой области Сатитару и сделали предположение, что повышение вызвано появлением нового прохода между мирами. И къерра это предположение блестяще подтвердила.