Водный мир
Шрифт:
— А что такого? Только подумай, этот некрополь возник еще до Потопа, и значит, ему больше трех тысяч лет! Это же культурное достояние всего человечества!
Живот скручивает от предвкушения чего-то волшебного. Я не лукавила, когда представлялась командору любителем археологии. От древностей у меня сносит крышу. А от иномирных древностей сносит вдвойне.
— А вот и нет, — шипит Никель. — Это достояние атлантийского народа, а мы с тобой тут вовсе не при чем. Ты где-нибудь видишь таблички с указанием «Древний некрополь»? А кассы, где можно заказать экскурсию? Он закрыт для туристов, Варисса!
— Но
— Осмотреть в рамках разумного! Представь, что ты представилась незнакомому человеку, из вежливости рассказала имя, возраст и общие факты из биографии, а он в ответ залез бы в самые потаенные и сокровенные тайны твоей души?!
Звучит двусмысленно. Я фыркаю и вспоминаю начало наших отношений. Эх… славные были времена!
— А разве ты когда-то не поступил точно также?
Взгляд Никеля теплеет.
— Ладно. Тогда давай спросим разрешения у Циссы. Он же «душка».
Может, и правда спросить? Но тогда есть опасность, что арзис откажет, а уж прямой отказ по-любому закроет мне путь в некрополь.
Тогда я решаю воспользоваться приемом мужа. Поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его уху, щекоча их губами и заслоняя рот рукой. Будто бы собираюсь сказать что-то по секрету.
— Давай лучше сходим совсем на чуть-чуть? Проберемся тихо, как мышки. А если нас застукают, скажем, что ничего не знали, — шепчу я и тут же отстраняюсь, чтобы не провоцировать его лишний раз.
— Нет, — уголки его рта ползут вверх, а в глубине глаз появляется озорной блеск.
Как?! Все равно против? Неужто он артачится лишь для того, чтобы я попросила его более убедительно?
Делаю глубокий вдох и оглядываюсь по сторонам, чтобы удостовериться, что рядом никого нет. Сердце срывается в бег от одной только мысли, что я собираюсь сейчас сделать.
— НУ ПОЖАЛУЙСТА! — приподнимаюсь на цыпочки, обхватываю его за плечи и быстро целую в губы. И также быстро выворачиваюсь из-под его руки, арканом легшей мне на талию. Моргаю и прогоняю золотой всполох света перед глазами, вздумавший затуманить мне разум.
Никель долго молчит, полуприкрыв глаза и улыбаясь. Мы думаем каждый о своем. Он — о том, стоит ли идти на поводу у одной неугомонной землянки. Я же с ужасом понимаю, что если он снова не согласится, мне придется ударить его по голове чем-нибудь тяжелым и отправиться на кладбище самой. Добровольно-то он меня не пустит.
— Ладно. Только имей в виду, — он наклоняется и смотрит мне прям в глаза, вплотную приближает лицо к моему. — Если мы пойдем туда, то наконец останемся наедине. Вдали от любопытных узких глаз и длинных атлантийских ушей. Кто знает, что может случиться?..
Ха, напугал! Отвечаю ему таким же долгим и уверенным взглядом.
— Буду готова, — я берусь за массивную кованую ручку и дергаю ее на себя. Скрипят пружины, оглашая пустынную улицу протяжным визгом. Я замираю, ожидая, что к нам тотчас бросится невидимая прежде охрана, но мой акт самоволия так и остается безнаказанным. В Сатитару и правда очень мало людей. Надавливаю сильней, и дверь легко поддается, приоткрывая залитый светом зал.
Прямо
— Забальзамированные жрецы, — кивает Никель, подтверждая мои худшие опасения. — Мило. Ты все еще хочешь идти дальше?
Я поеживаюсь. Жуть жуткая. Каждый из покойников держит в руках маленькую жаровню. В медных чанах плещется все то же диковинное пламя с зеленоватыми языками. Но, странное дело, некрополь манит меня еще больше. Кажется, будто жрецы не только пропускают, но и приглашают пройти дальше.
С трепетом миную шеренгу мумий и достигаю входа в некрополь — расписную арку, в камне которой выбиты мотивы из окружностей и спиралей. Я ожидаю увидеть деревянные створки, но вместо них в арке поблескивают гладкие раздвижные двери из металла. Рядом — невысокая стойка с тремя кнопками.
Лифт.
Никель складывает руки на груди и вопросительно смотрит на меня. Ему даже интересно, как далеко это может зайти. Далеко, милый, очень далеко. Приторно улыбаюсь ему и нажимаю на самую большую кнопку — предположительно, кнопку «вызова».
Здание в ответ разрождается целой серией приглушенных, пугающих звуков. Спустя секунду двери лифта открываются, обдавая нас затхлостью обшарпанной железной кабинки.
В голову закрадываются первые сомнения. В этом есть своеобразная насмешка судьбы. Хотела экзотики старого? Получай древний лифт. И — приходит поздноватое раскаяние — поедет он не вверх, а вниз, под «землю», и так находящуюся ниже некуда. Впрочем, это слишком незначительное препятствие на пути к историческим памятникам. Я шагаю внутрь.
— Что ты творишь, ненормальная женщина? — бормочет Ник и, тяжело вздыхая, идет вслед за мной.
Двери захлопываются с неприятным дребезжанием, разносящимся по всему залу, и кабина начинает движение, трясясь и чуть раскачиваясь. Слышу, как за железными перегородками кабины работают лебедки, их равномерный гул периодически срывается на визг; то и дело раздаются щелчки переключателя, эхом прокатывающиеся по всей шахте. Радует лишь одно — здесь вряд ли так уж высоко. Если упадем, можем остаться в живых, отделавшись переломами всех конечностей.
Тихо придвигаюсь к Никелю, прижимаясь к нему плечом. Чудесные мгновения, проведенные на высоте — это по нашей части. При всем желании не забудешь.
Наконец, спустя долгие мгновения мелкой тряски, лифт останавливается. Мы покидаем замкнутое пространство, и у меня перехватывает дух от масштабов подземной тайны Сатитару.
Становится ясно, почему купол поставили именно в этой части города. Наземный (надонный?) Сатитару оказывается всего лишь симпатичной декорацией к подлинному сокровищу древней столицы — залу некрополя. Он грандиозен. Каменные колонны уходят высоко вверх и подпирают свод, почти теряющийся в плотной темноте. Специального освещения нет, да оно и не требуется: источником света служат тысячи огоньков, горящих внутри могильных сфер (2).