Водный мир
Шрифт:
— Где Тимериус Кальведросси? — я решаю озвучить свое недовольство вслух.
Секунду мне кажется, что командор не понимает, о ком идет речь.
— А, это ваш атлантийский друг, — хлопает он себя по лбу. — Кальведросси вызвался помогать при отплытии крешейка. Вон он, видите?
Асти показывает мне за спину, и я оборачиваюсь к панорамного окну.
— Да, кстати… Еще один вопрос, который мы хотели бы обсудить с вами, как раз его и касается. Он не может находиться среди нас. И, тем более, рассчитывать оказаться среди участников экспедиции в другой мир — если таковая
Я в шоке. Никель резко распрямляется, сдергивая с себя благодушный настрой и показывая свою обычную сущность — требовательную, жесткую, властную.
— Что вы имеете в виду? — негромко и ласково спрашивает он, буравя командора взглядом. О, я знаю этот голос. Я бы обязательно посочувствовала Асти, если бы сама не возмутилась до глубины души.
Никель не делает никаких угрожающих жестов, но Треор чувствует, что набилианец находиться на пределе — он ведь далеко не глуп, наш усталый командор. И отвечает ему так же терпеливо, но твердо.
— Именно то, что я и сказал, къерр Андо. Мы высадим Тимериуса на ближайшем плавучем острове. Думаю, он не заблудится в родном мире, хотя всякое может быть после такого долгого отсутствия…
И тут мне становится ясно, откуда растут ноги у напряженных отношений между Тимом и арзисами. Почему он старается избегать их, будто чувствуя вину, и, даже совершая шаги навстречу, натыкается на невидимую стену отчуждения и непонимания. Завуалированного презрения.
Тимериус покинул Атлантис ради диковинных чудес Набила. Более того, несколько лет учился, жил и в конце конце предпочел соседа-зазнайку родному миру. Отрезал косы, которыми принято гордиться. Такого не прощают, тем более аристократам.
В этот момент я вижу Тимериуса. Он идет вместе с двумя парнями из команды, направляясь в нашу сторону. Хамелеон улыбается, кажется, даже смеется, впервые за последнее время выглядя счастливым, перебрасывается короткими фразами с попутчиками. Они отвечают ему и тоже посмеиваются. Видимо, простых атлантов ничуть не смущает его "измена" родине. И я взрываюсь. Незаметно, тихо, но оттого не менее впечатляюще. Меня затапливает гнев за друга и ядовитая обида на Асти с Циссой. Грудь сковывает обручами, мешая свободно дышать, руки дрожат от еле сдерживаемой ярости.
Он не заслуживает такого. Тем более от лица земляков, которых так боготворит.
— Ошибаетесь, командор, — Никель наклоняется ближе к столу и говорит еще вкрадчивее, отчего впечатление нависшей над арзисом угрозы лишь усиливается. — Вы не могли подразумевать именно это. Потому что в противном случае можете высаживать и всех нас. Экспедиции не будет, и, могу вас уверить, я сделаю все, чтобы вы никогда не узнали место и время появления новой дыры в неизвестную Вселенную.
— Вы сказали «место и время появления новой дыры»? — Цисса весь превращается в слух, но ни Никель, на Асти не обращают на него внимания, продолжая поединок взглядами.
И первым сдается Асти. Конечно. Другого и быть не могло.
— Но почему он так необходим вам? — в его голосе звучит искреннее недоумение. — Что ему делать в экспедиции? Он
Командор идет на попятную, но меня уже не остановить. Чудовищный ком гнева растет во мне, не давая отдышаться и успокоиться. Он пугает даже меня саму. Никель бросает на меня нахмуренный взгляд, в котором мелькает тень испуга. "Что ты творишь?!", будто спрашивает он, но я ничего не могу поделать.
Сгусток гнева выплескивается из меня, брызжет, течет из всех щелей. Сбегает наружу, чтобы сделать что-то ужасное и, возможно, непоправимое. Я чувствую этот процесс, и мне становится по-настоящему страшно. Даже в некрополе, вися на вытянутых руках над пропастью, я не боялась так сильно. Отчаянно и безнадежно. Я страшусь не только того, что может произойти, мне страшно потому, что Никель в который раз оказался прав: неприятности в Атлантисе происходят по моей вине. Я опасна не только для себя, но и для окружающих.
Одновременно с этими мыслями в мире происходит сбой. Механизм дока дает осечку, и внутрь начинает поступать вода. Из всех затворов с оглушающим напором бьет вода, быстро заполняя док. Не успевшие взойти на крешейк атланты падают, закрываются руками от струй, течение уносит их друг от друга. Док заполняет грохот, брызги и крики… Вокруг воцаряется хаос. Хаос и паника.
— Да что происходит вообще? — Асти вскакивает и подбегает к рядам операторов рубки.
Он смотрит в мониторы и потому не видит, что посреди хаоса еще остался единственный непоколебимый элемент. Константа. Опора. Один человек все еще стоит на ногах, и вода волшебным образом не касается его. Обвивается вокруг ног, закручиваясь странным водоворотом, уходит вспять, не замачивая брюк. Хлещущие струи встречают около него невидимое препятствие — натыкаются на преграду на расстоянии метра от его головы и стекают вниз, словно по прозрачному куполу или кокону. А внутри него, опустив голову и не шевелясь, стоит он — сухой и невредимый хамелеон.
— Волшебство, клянусь штормами Великого Моря… — бормочет Цисса.
— Треор Асти! — Никель окликает командора. — Вы хотели знать, что такого необычного в Тиме Кальведросси? Смотрите!
Асти оборачивается, и его брови изумленно ползут вверх. Очередной приказ застревает у него на губах. Думаю, он никогда не видел подобного, как и я. Как и никто другой. Выпустив пар, я расслабленно обмякаю в кресле. Мне становится легче. Эхо чудесного дара Тимериуса долетает до меня сквозь стены крешейка, умиротворяя и смягчая мои помехи.
Все хорошо. Ситуация под контролем. Тим позаботиться о себе и о других членах экипажа. Все налаживается словно само собой: напор воды слабеет, атланты встают на ноги и бросаются в разные стороны. Кто-то заделывает пробоины, кто-то собирает расплывшиеся по всему доку ящики. Хамелеон сбрасывает оцепенение и выходит из защитного кокона, тоже принимаясь помогать атлантам. Вода с плеском захлестывает его колени, ткань костюма темнеет, намокая, и начинает отливать металлическим блеском. Если б не неподдельное удивление собравшихся, можно было бы подумать, что трюк с водой всего лишь образ — плод моей фантазии.