Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций
Шрифт:
Когда же началась война и наши войска отступали, этот майор был оставлен на оккупированной территории с заданием возглавить в занятом немецкими войсками Киеве диверсионно-разведывательный отряд из партизан и подпольщиков. Он и возглавил, однако на самом деле верно служил фашистам.
— А ведь на Демченко возлагали большие надежды: он опытный разведчик, свободно владел немецким языком, — продолжает свой рассказ полковник Акинфеев. — Его инструктировали первый секретарь ЦК Компартии Украины Никита Хрущев и начальник 4-го управления НКВД Украины Строкач. Демченко выдали мандат такого содержания, что он имеет специальное задание, и все советские и партийные органы должны оказывать ему всяческое содействие… Следствие установило, что Демченко возглавлял одно из
Что «внутрях» у «Фордзона»?
В юношеском возрасте Артемий Акинфеев даже и не мечтал о такой рисковой профессии. Родился он в селе под сладким названием Ягодное Селенгинского района Бурятии. Его отец, Георгий Кондратьевич, пахал землю, мать, Екатерина Кондратьевна, хлопотала по хозяйству, нянчила детей.
— В нашей семье было восемь детей, но трое из них умерли еще в детстве, так как в то время в наших краях медицина практически отсутствовала, — вспоминает Артемий Георгиевич. — В сравнении с другими односельчанами жили мы неплохо, так как папа трудился в поте лица. У нас был добротный деревянный дом, несколько коров и немало домашней птицы. По своему характеру отец не был суровым человеком ни к нам, его детям, ни к другим людям. Мама была религиозной, по утрам и перед отходом ко сну она читала молитвы. Бывало, в пост отец, глядя на нее, шутил, когда я с братьями отправлялся в лес заготавливать дрова, он говорил нам: «Сальца не забудьте взять».
Интересно слушать очевидца тех далеких событий, о которых сегодняшнее поколение может узнать лишь из исторической литературы и мигающих «заснеженных» кадров немой документальной кинохроники. Представьте — первый трактор на селе! По воспоминаниям Акинфеева, в году 1930-м в четырех километрах от Ягодного, где была школа, большевики организовали коммуну.
— Пришли какие-то люди в черных кожаных плащах и кепках и собрали из ближайших сел всех безлошадников и безземельников, — говорит Артемий Георгиевич. — Этим беднякам — будущим коммунарам — выделили денег, дали лучшие плодородные земли и скот, купили американский трактор «Фордзон». Как-то летом в наше село приехал на нем тракторист. Наши мужики с длинными бородами, староверы, с любопытством смотрели на это заокеанское железное чудо. Я слышал, как они говорили друг другу: глянь, что внутрях у него, что за сила, ни лошадей нет, ничего, а он бегает. Все просили тракториста показать, что спрятано внутри трактора. Бабки окна позакрывали и крестились, а мы, пацаны, с криками бежали за этим «железным конем» до соседней деревни.
Коммуна просуществовала полтора года. Ее члены все проели, растащили добро по собственным подворьям. Зато Артемий за один год успешно окончил два класса школы. Он проявлял интерес к учебе главным образом по двум причинам. Во-первых, самый старший брат покупал книги и помогал делать уроки. Во-вторых, поощрением в школе считалось, если ученик правильно ответил учительнице на пару вопросов, то она пересаживала его с задних скамеек на передние. Сидеть в самом последнем ряду считалось зазорным, так как там были так называемые ослиные скамьи. Артемий от стыда сгорел бы, окажись он на такой скамье. Поэтому и учился.
Дальнейшее образование по-хорошему честолюбивый мальчик продолжил в селе Средний Убукун, что в 15 километрах от Ягодного. Он закончил там 7 классов, а жил у родственников. Потом поступил в кооперативный техникум в городе Кяхте, который вскоре перевели в столицу Бурятии Улан-Удэ. Парень учился на одни пятерки и получал повышенную стипендию, которая определялась по количеству баллов, набранных учащимся за полгода занятий. Некоторые ребята особенно не усердствовали в учебе, поэтому имели стипендию 70–80 рублей, а Артемий — 120.
— В школьные годы я не мог определиться с выбором профессии,
В трюме «Акулы»
После окончания техникума Артемий был призвал на флот. До Владивостока их команда, больше сотни призывников, добиралась в товарном поезде, а уже оттуда на грузовом пароходе «Акула», взявшем курс на город Советская Гавань. К сожалению, полюбоваться морскими пейзажами не довелось: офицеры говорили об активизировавшейся на море японской разведке, потому в целях конспирации призывников держали в трюме и не выпускали на палубу даже ночью.
Акинфеева определили стрелком в береговую оборону Тихоокеанского флота, в 193-й стрелковый полк… Боевая подготовка здесь была организована на высоком уровне — огневая, строевая, физическая — гоняли до седьмого пота, готовили воевать. Когда началась Великая Отечественная война, личный состав 193-го стрелкового занял оборону по берегу: были опасения, что японцы могут напасть на наши восточные границы. Полтора года личный состав полка провел в окопах и траншеях.
31 декабря 1942 года рядовой Акинфеев в числе сотни таких же воинов вновь занял место в трюме «Акулы», взявшей курс на Владивосток. Потом по железной дороге они доехали до станции Юг Пермской области. Здесь дислоцировалась 28-я лыжная бригада, в которой Акинфеев и продолжил дальнейшую службу. Он выполнял свои обязанности добросовестно, был назначен командиром стрелкового отделения, стал кандидатом в члены ВКП(б). Именно таких воинов и отбирали для поступления в военные училища — части Красной армии постоянно нуждались в пополнении командирскими кадрами.
В марте 1943 года сержант Акинфеев стал курсантом Свердловского военно-политического училища.
— Несмотря на название вуза, мы в основном занимались боевой подготовкой, а не слушали лекции и вели беседы на политические темы, — вспоминает Артемий Георгиевич. — А о чем тут беседовать, кого и на что агитировать? И так все ясно… Большую часть времени мы провели в летних лагерях у населенного пункта Пышма, где занимались боевой подготовкой. Даже по воскресеньям не отдыхали, а работали — оказывали помощь сельским жителям в посевных работах, помогали строителям возводить какие-то промышленные объекты. Однажды за один день построили цех по сборке ручных гранат.
«Раз надо — значит, надо!»
В июне 1943-го состоялся выпуск из училища шести рот — 600 человек. Думалось, что вот-вот на фронт, однако подготовленные офицеры были нужны и в органах военной контрразведки, причем их требовалось немало. Около ста выпускников Свердловского ВПУ согласились испытать себя в этой профессии. Разумеется, отобрали лучших из лучших, провели все необходимые проверки по линии госбезопасности.
— Когда мне сказали: «Есть предложение призвать вас на работу в органы военной контрразведки. Как вы на это смотрите?» — то я, не задумываясь, бодро ответил, что раз надо — значит, надо, — вспоминает полковник Акинфеев.
Три месяца он проучился в школе военной контрразведки и в конце октября 1943 года выехал со специальным заданием в Карачаево-Черкесскую республику. После успешного его выполнения Акинфеев был направлен в Москву, в распоряжение Главного управления контрразведки «Смерш». Артемия определили в состав оперативной группы, которую возглавлял подполковник Грачев. Эту опергруппу в количестве пяти человек направили в Чернигов, а затем в Киев, и с 4 декабря 1943 года она организационно вошла в Управление контрразведки «Смерш» Киевского военного округа. Сегодня можно назвать фамилии и других членов этой опергруппы: лейтенанты Абаимов, Коновалов, Федосеев. Действия любого из этих офицеров в борьбе с диверсантами и шпионами абвера и «Цеппелина» достойны отдельного рассказа.