Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций

Бондаренко Александр Юльевич

16 февраля 1951 года появляется постановление Политбюро ЦК ВКП(б), в соответствии с которым председательство на заседаниях Президиума Совета Министров СССР и его бюро было возложено поочередно на заместителей председателя Совмина Н. Булганина, Л. Берия и Г. Маленкова. Более того, им было разрешено издавать постановления и распоряжения Совмина «за подписью председателя Совета Министров СССР Сталина И. В.» — словно вождь был недееспособен. Трех «кремлевских аксакалов» — Молотова, Микояна и Кагановича — вывели из бюро Президиума Совмина, где в соответствии со сталинской моделью управления решались важнейшие вопросы внешней и внутренней политики, тем самым лишив их возможности влиять на формирование политики государства.

В

этой очень сложной и запутанной ситуации и приходилось трудиться Абакумову и его подчиненным. Одним из наиболее «взрывоопасных» направлений работы чекистов было выполнение указаний ЦК о борьбе с различными «националистическими уклонами».

Все началось уже вскоре после войны: в 1948 году появилась записка в ЦК партии М. Шкирятова, возглавлявшего Комитет партийного контроля (КПК) при ЦК, и министра госбезопасности Абакумова о проверке КПК сведений о связи жены Вячеслава Молотова Полины Жемчужиной с «еврейскими националистами», что привело к ее исключению из партии и аресту.

Тем временем МГБ укрепляют очередным «партийным выдвиженцем» — заведующим отделом административных органов В. Макаровым, назначенным в 1950 году заместителем Абакумова по кадрам. Тогда же в Центральный Комитет на должность завотделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов переводят С. Игнатьева, уполномоченного ЦК по Узбекистану, который вскоре и сыграет роковую роль в судьбе министра госбезопасности.

11 июля 1951 года было принято постановление ЦК «О неблагополучном положении дел в МГБ». Абакумова, в частности, обвинили в смерти до завершения следствия Я. Этингера — сотрудника лечебно-санаторного управления Кремля и личного врача Берии. Должности министра Виктор Семенович лишился еще 4 июля, а 12-го, после принятия постановления, — свободы.

9 августа Игнатьев, осуществлявший срочную проверку МГБ, становится министром госбезопасности СССР и тут же дает санкцию на применение мер физического воздействия к Абакумову и другим арестованным сотрудникам МГБ.

Смерть вождя победитель абвера пережил в тюремной камере, подвергаясь жестоким избиениям, но освобожден новой властью он не был. Абакумова, слишком много знавшего о «темных пятнах» в биографиях членов Политбюро и их причастности к репрессиям, расстреляли в декабре 1954 года, во времена правления Хрущева — Маленкова. Многие обстоятельства его ареста до сих пор не ясны, равно как и мотивы Сталина, поддавшегося на уговоры своих соратников, ненавидевших министра госбезопасности за его осведомленность и независимое поведение. В деле Абакумова, как говорится в книге Кеворкова, около ста томов, и оно остается засекреченным по сей день.

«— Товарищ Первый секретарь ЦК КПСС, докладывает прокурор Руденко. Ваше указание выполнено.

— Какое указание? — раздраженно спросил Хрущев.

— В 12 часов 15 минут, то есть шесть минут назад, приговор по делу бывшего министра госбезопасности Абакумова приведен в исполнение.

Хрущев поплотнее прижал трубку к уху и привстал в кресле.

— Очень хорошо, поздравляю, подробности доложишь позже».

Из повести Вячеслава Кеворкова «Исповедь перед казнью».

На этом историческом фоне борьбы за власть и интриг автор повести рассказывает о событиях в центральном аппарате МГБ в начале 1950-х годов. Главный антигерой повествования — «злой карлик» Михаил Рюмин, старший следователь Следчасти по особо важным делам МГБ, отличавшийся склонностью к зверским избиениям заключенных. Кеворков утверждает, что, когда Рюмин, работая в Архангельске, выбил из невинного человека признания о «сотрудничестве с английской разведкой», эта фальсификация стала известна Абакумову.

Правда, несколько нелогичным

выглядит утверждение автора, что за эту фальсификацию Абакумов — сам, как известно, не отличавшийся либерализмом, — устроил Рюмину жесткий разнос, заявив следователю, что с его методами работы ему не место в органах госбезопасности. Как же тогда такой субъект вскоре мог быть назначен в центральный аппарат МГБ тем же Абакумовым?

Кеворков приводит неизвестные подробности биографии Рюмина, ставшего при поддержке члена Политбюро и секретаря ЦК партии Георгия Маленкова заместителем министра и начальником Следственной части МГБ. Рюмин имел образование всего восемь классов, его отец торговал скотом и держал харчевню, отец жены воевал в Гражданскую у Колчака, а его сестра и ее муж, связанные с криминальным миром, часть жизни провели за решеткой…

К достоинствам книги Вячеслава Кеворкова можно отнести объективное изображение двух знаковых фигур того исторического периода — Абакумова и Берии. Надо отметить, что даже сегодня это требует немалого гражданского мужества — в общественном сознании и в исторической науке по-прежнему доминируют негативные оценки этих руководителей службы госбезопасности. Однако представлять их однозначными злодеями — большое упрощение, что не позволяет правильно понимать то сложное и противоречивое время.

Кеворков, еще раз подчеркнем, постарался непредвзято подойти к оценке Абакумова, немало сделавшего для нашей победы в Великой Отечественной войне и обеспечения безопасности СССР в первые годы холодной войны. Автор не идеализирует, но и не демонизирует его. Удачно используя не так часто встречающийся прием исповеди героя, писатель рисует Абакумова как мужественного и трезво мыслящего человека того жестокого времени. Представляется, что главная цель автора — попытаться поднять в общественном сознании вопрос о необходимости нового прочтения событий начала 1950-х годов и беспристрастной оценки их непосредственных участников. Личная трагедия многих из них состояла в том, что они, достигнув номенклатурных высот, оказались вольно или невольно вовлеченными в тот смертельный водоворот борьбы за высшую власть, где проигравших или ставших ненужными игроков с беспощадной неизбежностью ожидает небытие.

В повести Абакумов предстает убежденным сторонником Сталина — даже пройдя все круги тюремного ада. На допросе он говорит следователю Елисееву: «Его величие в том, что он никогда не делил ответственность с кем-либо. Он все брал на себя. Это, понимаете ли, гранитная глыба. Еще одну такую Россия сможет родить не раньше чем через сто, а может быть, и двести лет».

Возможно, именно преданность вождю и сгубила Виктора Семеновича. Членам Политбюро, готовящимся к «новому политическому сезону» после неумолимо приближающейся смерти правителя, не нужен был волевой и жесткий шеф госбезопасности — высшей партийной номенклатуре требовался во главе органов «свой» человек. Им и стал Игнатьев, при котором в МГБ сразу пришло немало выходцев из партийного аппарата. Не без участия Игнатьева поменяли даже начальника охраны Сталина генерала Власика, а также коменданта Кремля и руководителя личного секретариата правителя Поскребышева.

Михаил Рюмин представлен в повести главным инициатором «дела врачей-вредителей», хотя это и не совсем верно. Этого тщеславного, но недалекого подполковника просто умело использовали «в темную». Главными инициаторами организации репрессий на фронте борьбы с «еврейским национализмом» надо все же считать Маленкова и Игнатьева. Предполагается, что именно в кабинете Игнатьева, под диктовку «старших товарищей», Рюмин и написал донос Сталину на министра госбезопасности. Кстати, провокационному «делу врачей» предшествовало другое расследование, касающееся Еврейского антифашистского комитета, руководители которого после войны стали уже не нужны для поддержания контактов с мировыми финансовыми кругами.